Тихоня для мажора - стр. 39

Я знал, что она не будет ни с кем спать, по крайней мере, не по своей воле, но это не означает, что какой-нибудь поддонок не подмешает ей что-нибудь в выпивку, чтобы воспользоваться ей.

От этой мысли у меня закипала кровь. Мне пришлось даже выключить телефон, чтобы не сорваться.

Откинувшись на спинку сиденья, я чувствую, как напряжение понемногу уходит. Мое настроение все еще дерьмовое, но меня радует то, что она здесь, ее запах успокаивает меня, делая мои мысли менее хаотичными.

23. Глава 23

— Прости за игру, за то, что разочаровал вас, как болельщиков.

Варя хмурится.

— Это не твоя вина. Не смей даже думать, что отвечаешь за действия всей команды. Это неправильно, Артем.

Тон ее голоса изменился. Она злится? Расстроена тем, что я обвиняю себя в том, что на самом деле является моей виной?

— Я не беру на себя вину за действия всей команды, только за свои собственные.

Я – капитан. Я тяжёлый форвард от меня многое зависит. Моя работа в команде – подбор мяча. Я не справился с этой задачей. Не обеспечил команде преимущество.

— Ты принес много очков, ты старался, — подбадривает Катя.

Я сжимаю руль.

— Мы не выиграли, и это все, что имеет значение. Очки ничего не значат, если мы не выиграли.

Внутри машины воцаряется тишина, и я чувствую угрызения совести за свой комментарий. Он вышел более резким, чем я хотел.

— Прости, — вздыхаю я. — Мой отец вцепился мне в горло из-за этого проигрыша, тренер в ярости, а я злюсь на себя за то, что не выложился на все сто, как должен был. Мы проиграли, и я принимаю это поражение очень близко к сердцу.

Заправив за уши несколько прядей волос, она смотрит на меня сквозь очки.

— Все называют тебя открытием. Молодым дарованием, и ты действительно хорош в своем деле, но совершенно очевидно, что ты не любишь то, чем занимаешься.

Первое, что я чувствую, - это шок, второе - гнев, третье - стыд.

Я не могу поверить, что она, посмотрев одну игру, и то не полностью, пришла к такому выводу, а все, кто смотрели мои игры со школы, так и не смогли этого понять, даже мой отец. Она смогла заглянуть внутрь меня, это невероятно.

Я не могу сказать ей, что она права. Вместо этого я решаю разобраться, выяснить, как она пришла к такому выводу.

— Почему ты так думаешь?

— Я не думаю, Артем. Я знаю это. На площадке ты был совсем не похож на парня, который сейчас здесь со мной. Ты не улыбался, даже когда забивал.

— Да, потому что мы проигрывали, — защищаясь, перебил я.

— Неважно. Ты мог бы подбадривать своих товарищей по команде, но вместо этого, когда ты пошел на скамейку запасных, ты сидел там с опущенной головой, как будто ты был побежден ещё до финальной сирены.

— Ну, конечно, мы проигрывали, я чувствовал себя побежденным.

— Если бы ты любил то, чем занимаешься, ты бы ел, спал, дышал этим. Выигрывая или проигрывая, ты бы болел за любимое дело и за своих товарищей по команде. А не раскисал бы, выглядя так, будто кто-то умер, и что есть тысяча других мест, где ты бы предпочел быть.

Черт, и все это она поняла по одной игре? Она чересчур интуитивна, и мне это не нравится. Этот разговор слишком близок к правде, и я не знаю, буду ли я когда-нибудь готов сказать ей, что спорт никогда не был моей мечтой. Что я втайне ненавижу то, чем занимаюсь.

Я отказываюсь дать ей понять, насколько она права.