Тихая моя родина - стр. 22

С.К.: Советская атеистическая пропаганда очень любила для борьбы с любой религией использовать описание раскольнического быта. Помню не один фильм, в котором очень ярко и убедительно было показано на примерах старообрядцев, как это ужасно – верить в Бога. С точки зрения безбожной пропаганды, это был тактически очень эффективный ход. Мы видели на экране психически ущербных, угрюмых и мрачных людей, боящихся жизни, чуждых её вполне невинных радостей, склонных к подавлению чужой воли и несущих на себе печать подавленности. И ведь по отношению к старообрядцам, сектантам всё это было в основном правдой. А советские люди, развращенные атеистической пропагандой, искренне считали, что таково – лицо религиозной веры вообще. Дошло до того, что – любого церковного православного человека уже начали называть сектантом. А я вот сейчас пересмотрел бы те фильмы и, думаю, что не без пользы, но уже не как атеистическую, а как антисектансткую пропаганду.

Один из многих

H.C.: Он тяготеет к Церкви, он верит в необходимость священства, не отвергает таинств, но живет по келейному, потому что сильно смущается вопросом, почему на иконах благословляющая десница Спасителя изображается различно и т.д. Для человека, не знакомого с той ерундой в которой живет этот сомневающийся брат, кажутся странными его искренние потуги разрешить то, что так легко и просто разрешает всякий, не выросший в атмосфере обрядоверия. Как креститься- тремя или двумя перстами, как произносить имя Христа Спасителя: «Исус» или «Иисус» имеет важное значение для раскольников, полагающих в этих предметах суть религии и продолжающих отстаивать свои обряды со стойкостью, мало уступающей той, какую имели первые раскольники, готовые со спокойствием всходить на костры за букву «аз».

С.К.: Как-то один еврей, перешедший из иудаизма в православие, рассказывал о том, что и доныне душа его невольно содрогается, когда он видит целиком написанное слово «Бог», а не «Б-г», как это принято в иудаизме. Этот человек давно уже всё понял и осознал, но иудейские рефлексы коренятся в его душе настолько глубоко, что неизвестно, удастся ли их когда-нибудь изжить. Так же и обрядоверие – это не просто наивное заблуждение, вызванное религиозной безграмотностью, это глубокая духовная проблема, которую невозможно снять одними только разъяснениями. И неизвестно ещё, надо ли её снимать. Ты ему докажешь, что «вера не в перстах», а он в Бога верить перестанет.

Н.С.: Среди присоединившихся к православию есть видные лица в двинском расколе – крестьяне Иван Васильевич Гулин и Евдоким Антонович Шестаков. Первый из них, отличаясь начитанностью, светлостью ума и наблюдательностью, слыл за главного управителя двинского раскола. В постановлениях раскольнических соборов Иван Гулин именовался «великим столпом веры древния и адамантом истины». Усердное чтение древних книг и беспристрастное отношение к читаемому вразумило наставника и водителя раскольников, в каком страшном положении находятся они, и он – «наставник, незаконно вощедший в чин учительства и восхищающий недарованное». Ныне И.В. Гулин открыто встал на сторону Церкви. Одна женщина – раскольница, не стесняясь, говорила: «Лучше бы я своими руками спалила его со всем домом, чем всё это видеть».