«Тигры» в грязи. Воспоминания немецкого танкиста. 1941–1944 - стр. 26

Когда я вернулся на полковой командный пункт, застал командира в волнении. Пропали два эльзасца. Собственно говоря, на данном этапе в войне предполагалось, что они уже больше не будут нужны на фронте. Из-за их видимой надежности кто-то сделал исключение, и теперь опасались, что они перешли линию фронта и выдали секреты.

Был еще один неприятный инцидент с двумя трофейными русскими танками «Т-34». Два «немецких» танка прошли через посты охранения, а вернулись в вечерних сумерках. Наши противотанковые подразделения, которые не имели понятия, что в танках немецкие экипажи, тут же подбили обе машины. Нанесенный на них краской «балканский крест» был неразличим в темноте. С тех пор никого из наших людей невозможно было заставить сесть на трофейный танк.

Наши дни в невельском секторе были сочтены. Новые и трудные задания ожидали нас к югу от Ленинграда. Фронт у Невеля все еще не установился, когда мы быстро снялись, чтобы идти к другой станции погрузки. Мы еще больше были нужны для действий по выводу в районе Ленинграда. Нашей целью был узловой пункт в Гатчине на автодороге Ленинград – Нарва. Во время нашего отбытия с невельского фронта мосты и железные дороги уже взлетали в воздух позади нас. Фронт вновь должен был быть отодвинут на приличное расстояние.

Тут мне следовало бы воздать хвалу специальному подразделению: ремонтному взводу нашей ремонтной роты. Эти люди сделали невозможное. Комвзвода, лейтенант Рувидель, гораздо охотнее остался бы со своими друзьями в танковой роте, но он был незаменим. На таком посту мог быть только человек неординарных способностей. Никто из нас ему не завидовал. Попробуйте только себе представить, в чем состояла задача ремонтного взвода.

Эти люди – обычно под огнем противника – должны были отбуксировывать обездвиженные танки своими 18-тонными тягачами. Во многих случаях тяжелым ремонтным машинам приходилось подъезжать к самым передовым позициям и находиться перед ними в ночное время. Оттуда они увозили танки при помощи лебедок, прикрепляли свои тросы и вытаскивали их. При более или менее ровной поверхности грунта эта работа в известной степени была результативной, до тех пор пока пехота не предпринимала никаких действий и не тревожила противника вспышками выстрелов.

Но и нашим людям тоже приходилось выполнять свою работу в снегу со льдом. Благополучное перемещение 60-тонного «тигра» двумя тягачами в тандеме на фронте требовало огромного опыта и крепких нервов. Но если противник наступает нам на пятки, как бывало при всех отходах в бою, ошибка обычно означала потерю машины.

Нам посчастливилось добраться до железнодорожной станции, прежде чем ее уничтожили. Мы погрузились и поехали в направлении Гатчины. Большая спешка не сулила ничего хорошего. Все, что угодно, как видно, могло там происходить, и опять у нас была миссия «пожарной бригады».

Наши опасения подтвердились. Главная железнодорожная станция на Гатчине уже была под артобстрелом, когда мы прибыли, так что мы уже не успевали разгрузиться. В довершение всего нам сообщили, что наша 1-я рота уже вступила в сражение и была потрепана. Ее послали в бой прямо с разгрузочной платформы.

Причина была в том, что русские прорвались с превосходящими силами на запад между Ленинградом и Гатчиной. Один из главных ударов они направляли вдоль дороги по береговой линии; другой удар наносился в районе Пушкина, к востоку от Гатчины. Неприятный инцидент произошел с нами, о чем я уже упоминал выше.