Территория жизни: отраженная бездна - стр. 14
– А я очень напоминаю тебе население нелюбимой тобой литературы? – вновь усмехнулся Таманцев.
– Именно! – Александр с досадой вышел из Бирюкова лежбища, ругая себя, что послушал мать и вопреки отцовскому заверению в бесполезности этого визита, решился пойти к этому странному человеку с ясными глазами и мутной душой. У крыльца облаяла его басом вторая таманцевская овчарка, и ей тотчас откликнулась из дома первая. Не человечье жильё, а псарня! Прав был отец, если уж матери-дипломатке, ко всякой душе ключ подобрать умевшей, до этого собачьего сердца достучаться не удалось, то и напрасен труд!
Таманцев видел в окно удалявшуюся по сугробам высокую, дородную фигуру молодого фермера. Присвистнул чуть, успокаивая своих собак.
– Полно брехать, это хороший человек. Жизнь его не обломала ещё как нас. Потому и не понять ему нашей нелюдимости… Жаль их… Столько сил их семейством в захолустье это вложено, столько сделано. А зачем? «А мы сеяли-сеяли, а мы вытопчем-вытопчем…» Что толку строить что-либо, если назавтра придёт каток и сметёт с лица земли всё, что ты строил, а заодно и тебя раскатает без жалости. Если вдуматься, то вся история состоит из этого. Великие светочи, собиратели-устроители создавали великие государства, империи. А потом приходили геростраты и обращали их создания в прах. А всё-таки жаль… Их жаль, а в них – себя… Были ж когда-то и мы рысаками, правда, Кряж?
Кряж согласно заворчал и положил медвежью голову на колени Сергею: как всякая хорошая собака, он всегда понимал своего хозяина, и всегда был согласен с ним.
Таманцев не любил, когда кто-то нарушал его затвор. Особенно, если этот кто-то пытался проникнуть в его душу, разбудить в ней надежно запечатанные прежние чувства и желания. Визит Лекарева-младшего был как раз из таких самых неприятных визитов. Всколыхнулась, раздражая нервы, неуёмчивая память. Раздевшись по пояс, Сергей вышел из дома, растёрся снегом и, взяв лопату, принялся чистить дорожки от снега. Однако, и этот труд не давал ему столь желанного забвения.
Сергей Таманцев родился в Н-ске. Отца он не помнил, с матерью они расстались через год после его рождения. Мать, конечно же, во всём винила отца, называя его не иначе, как подлецом и мерзавцем, что детское сознание не без боли усвоило. Мать была очень хороша собой. Высокая, стройная, яркая. Она не походила на советских женщин и, пожалуй, куда органичнее смотрелась бы в новом времени. И это время больше подошло бы для неё, столь далёкой от всего «общественного» индивидуалистки, любившей жить весело и ярко. Н-ск позднесоветских времён не давал достаточного простора для такой жизни.
Мать работала чертёжницей, но умудрялась быть всегда хорошо одетой, посещать все концерты, кинопремьеры, выставки, спектакли. Гардероб справляла ей тётя Паша – старшая сестра, жившая с нею. Странно, лишь многие годы спустя, Сергей понял, какую огромную роль играла в его с матерью жизни тётя Паша. А в детстве вовсе не ощущалось этого. Тётя Паша была в их доме, словно, стыдно сказать, прислуга. А ведь это был в такой же мере её дом, что и матери…
Тётя Паша была старше матери на 8 лет. Она и вырастила мать, когда обе они остались сиротами. Бросила учёбу, работала на заводе – лишь бы любимая сестра Риточка ни в чём не нуждалась. Сестру тётя Паша боготворила. Неказистая, начисто лишённая самолюбия, она полностью посвятила себя своей Риточке и её сыну. А Риточка… смотрела на неё свысока, прятала от глаз своих друзей, стеснялась её необразованности и простосердечия. Мать и сама не имела высшего образования, но компенсировала это знанием всех светских новостей и прочих предметов, необходимых, чтобы поддерживать разговор в «приличном обществе».