Терапевтическая проза. Ирвин Ялом. Комплект из 5 книг - стр. 147
Да, Шелли согласился с предположением Маршала о том, что его идентификация с отцом очень глубока и распространяется практически на все сферы его личности. Даже голос Шелли был похож на отцовский, и он часто напевал песенки Джонни Рея, которые любил петь его отец. Он пользовался тем же кремом для бритья и лосьоном после бритья, что и отец. Он тоже чистил зубы содой и никогда, никогда не забывал закончить утренний прием душа обливанием холодной водой. Любил жареную картошку и, как и отец, частенько просил официантов в ресторане дожарить картофель, чтобы он сгорел!
Когда Маршал заговорил о смерти отца, глаза Шелли наполнились слезами. Отец умер от сердечного приступа в возрасте пятидесяти пяти лет в окружении своих закадычных друзей, втаскивая пойманную им рыбину на борт судна, на котором они вышли в открытое море в Ки-Вест. Шелли даже рассказал Маршалу о том, как ему было стыдно, когда на похоронах отца он не мог избавиться от мысли о той последней рыбине, пойманной отцом. Он успел втащить ее на борт? Она была большая? Друзья отца всегда делали огромные ставки на самый большой улов, и, может быть, отцу – или его наследнику – полагались какие-то деньги. Вряд ли ему доведется когда-нибудь увидеть тех людей, с которыми рыбачил отец, и его так и подмывало выяснить этот вопрос прямо на похоронах. Только стыд удержал его от этого поступка.
Когда отец умер, Шелли так или иначе думал о нем каждый день. Одеваясь по утрам перед зеркалом, он отмечал, что его икроножные мышцы становятся все больше, бедра – все уже. В возрасте тридцати девяти лет он становился все больше похож на отца.
Когда сеанс подошел к концу, Маршал и Шелли решили встретиться в ближайшее время, так как работа шла полным ходом. У Маршала оставались свободные часы – он так и не заполнил время Питера Макондо, так что они договорились провести три сеанса на следующей неделе.
Глава 13
«Вобщем, у этого аналитика было два пациента, которые, как оказалось, были хорошими друзьями… ты меня слушаешь?» – спросил Пол Эрнеста, который сосредоточенно пытался избавить от костей тушеную треску в кисло-сладком соусе своими палочками. Эрнест выступал в Сакраменто, и Пол приехал туда, чтобы встретиться с ним. Они облюбовали угловой столик в «Китайском бистро», огромном ресторане, где в самом центре зала на островке стекла и хрома были разложены поджаренные утиные и куриные тушки. Эрнест был одет в свою униформу для подобных случаев: синий двубортный блейзер поверх белого кашемирового свитера.
«А как же. Думаешь, я не могу есть и слушать одновременно? Два друга лечатся у одного и того же аналитика. Ну и?..»
«Однажды после партии в теннис, – продолжил Пол, – они обсудили своего мозгоправа. Он корчил из себя всезнайку, чем уже довел их обоих до белого каления, так что они решили поразвлечься и договорились рассказать ему один и тот же сон. Так что на следующий день один из них рассказывает аналитику свой сон в восемь утра, а в одиннадцать второй повторяет его рассказ слово в слово. Аналитик, не изменившись в лице, восклицает: „Поразительно! За сегодняшний день я уже третий раз слышу этот сон!“»
Эрнест расхохотался, да так, что едва не подавился. «Хорошая история, – отсмеявшись, сказал он, – но к чему это ты?»
«Ну, во-первых, к тому, что скрытничают не только терапевты. Многие пациенты врут, лежа на кушетке, и многих ловят на этом. Я тебе рассказывал про своего пациента, который за два года до нашей с ним встречи лечился у двух терапевтов, причем ни одному из них об этом не сообщил».