Теперь я рок-звезда, мама, или Генетический код мифической птицы - стр. 28
Я хотела сказать: «Нет, спасибо».
Но почему-то произнесла:
– Давайте попробуем!
С того самого праздника жизни, именин сердца и фиаско связок – словом, с момента моего злополучного похода в караоке с Марго сотоварищи – проходит не одна неделя, прежде чем я снова решаюсь появиться в студии на Литейном.
– Наконец-то! – говорит Тамара. – И на репетиции хора чтобы обязательно приходила! Осваиваем новую программу! Весной запланирован большой юбилейный концерт. Скорее всего, в апреле. Знаешь где поём? Кинотеатр «Аврора» на Невском знаешь? Вип-зал! Осталось всего несколько репетиций…
Кто же не знает кинотеатр «Аврора» с демонстрацией артхаусных фильмов на языке оригинала, буфетом в ретростиле, величественными колоннами, скульптурами, лепниной и роскошными креслами с откидывающимися спинками в пресловутом вип-зале?
– Всего несколько репетиций до позора, – бодро подгоняет Тамара, – поехали!
Она довольна: мои связки восстановились, а голос, отдохнув, звучит лучше прежнего.
Если, конечно, верить тому, что мне говорят.
Говорят мне многое. Время от времени я застаю у Тамары то ученицу-психиатра, то оперную певицу, с которой они шлифуют звучание. И при всех Тамара меня хвалит.
– Голос, – комментирует она, – фантастически красивый. Не заниматься им – преступление.
Мои щёки предательски краснеют.
– Скажи ей как психиатр, что голос прекрасный, а то она мне не верит!
– Задержись, послушай нашу распевку, – предлагает она певице. – Ника у меня одна из самых юных. В смысле, занимается без году неделя. Какой потенциал, какой тембр вырисовывается! Богатый голос!
– Красивое звучание, – соглашается та. – Напоминает…
– Что? – не выдерживаю я.
– Горький шоколад.
Нигде не спрячешься от этой гастрономии!
Я пытаюсь укрыться от чрезмерной похвалы, смешавшись со вторыми сопрано на репетициях.
И обнаруживаю, что, когда хор разучивает новые песни с нуля, мне проще и легче ориентироваться. В отличие от старого репертуара, который большинство хористок давно знает наизусть, всё разбирается от и до, а партии прорабатываются отдельно. Благодаря этому я перестаю мазать мимо каждой второй ноты, как проклятая.
Чем дальше, тем больше работа захватывает; процесс, впрочем, сильно отличается от индивидуальных занятий. В какой-то момент я словно выпадаю из реальности, хотя стою в гуще людей и мой голос сливается с прочими голосами в едином полотне. Парадокс, который трудно объяснить: концентрируясь на пении, зацикливаясь на попытках выжать из гортани всё возможное и невозможное, внезапно понимаешь – здесь нет вообще никого, кроме тебя и звука…
Даже на собраниях хора Тамара умудряется похвалить меня, обсуждая партию вторых сопрано:
– Девочки, по-моему, неплохо! Вероника, слушай, у тебя раскрывается такой мощный голос и так быстро, что я не понимаю, откуда всё это берётся?!
Чем ближе день концерта «Див@хора» в «Авроре», тем сильнее я волнуюсь. У меня начинается кашель. Я лихорадочно измеряю температуру, пытаюсь заваривать и пить имбирь с мёдом и лимоном и пару дней даже отлёживаюсь в постели, временно забив на горящие тексты.
Самочувствие терпимое, но кашляю я как не в себя.
Я начинаю злиться.
Да что за паттерн такой – история будет повторяться каждый раз? На горизонте маячит ответственное выступление, и меня одолевает кашель? Никаких связок не напасёшься!