Теперь все по-взрослому - стр. 42
Уже в больнице стало понятно, что у меня внематочная. Потом операция, месяц на больничном.
И я Артема-то ни в чем не виню.
Хотя беременность мы и правда не планировали, но я не жалела.
Родить ребёнка от любимого – разве не об этом мечтает каждая женщина?
Конечно, было волнительно. Но ту неделю после того, как сделала тест на беременность, я парила от счастья. Мы даже имена выбирали…
Потом я постоянно плакала – дома, в машине, на улице, днем, ночью. Я злилась на весь Божий свет. То, что с нами случилось, мне казалось ужасной несправедливостью.
Если собрать всё мои слезы и поместить их в одно место, получилось бы небольшое озеро.
Тёма появлялся дома все реже. Помимо работы в баре, он стал таксовать, и днем я его почти не видела. А если и видела, то спящим и уставшим.
Я злилась на него, что он недостаточно горюет, что не уделяет мне время, закатывала скандалы. Мы ругались, орали на весь дом и выводили из себя мою маму.
Только Артем все же не прав. Я подала на развод не только из-за того, что мне не хватало его поддержки и хоть какой-то стабильности. И о моей свободе речи подавно не шло. Я решила освободить его от себя – вечно угрюмой, злой, недовольной. Мне же ничего не хотелось – ни секса, ни даже объятий. Жизнь стала серой, пустой и безвкусной – просто болото. Мы мало разговаривали, мало проводили время друг с другом, совсем перестали смеяться.
Артем же всегда был таким живчиком, душой любой компании, но, прожив полтора года со мной, стал апатичным, мрачным, словно наш брак выжал из него все силы.
Мы оба напоминали две разряженные батарейки. Плюс на минус, а ничего не работает.
И как-то ночью я проснулась от того, что он снова сидит и разговаривает во сне.
“Достало все… Ты достала”.
То, что днем он аккумулировал, ночью в бессознательном прорывалось.
Тут его мама еще добавила, и это стало последней каплей.
Я подала заявление через портал, а потом попросила Артема проверить уведомления, потому что у меня духу не хватило сказать ему в глаза, что я хочу развода.
Тогда он спросил:
— Почему?
И меня прорвало. Я стала говорить, что выходила совсем за другого человека, что меня все не устраивает, что он думает только о себе. На что Артем посоветовал мне заглянуть в зеркало, а затем собрал вещи и ушел к своим.
Мы развелись. Я перестала плакать – это не помогало. Я просто замерла, застыла камнем и начала из милой девочки превращаться в циника. Чужая радость меня раздражала, чужое горе почти не трогало. Разве что смерть Тёминого папы, но я решила, что для меня будет лучше не ходить на похороны. Плакала и винила себя, и все равно не пошла.
Все наши ровесники только начинали взрослую жизнь: делали первые шаги в карьере, получали вторую “вышку”, влюблялись, разъезжались по разным городам, играли свадьбы. Я же чувствовала себя старухой в теле молодой женщины, в теле, которое меня подвело. Где-то на женском форуме я прочитала, что кому-то выбраться из тяжелого состояния помог спорт. К тому времени прошел год, и я начала потихоньку заниматься, но не ради каких-то форм. Мне хотелось ощутить хоть что-то, кроме пустоты внутри.
Работа, спортзал, дом. Мама. Бакс. Так прошел последний год, я начала приходить в себя.
И вот вчера Тëма снова разбередил мне душу.
Очевидно, что и у него еще не все отболело. И, судя по тому, что у Файфера по-прежнему нет ни жилья, ни постоянного заработка, он тоже завис. Мы оба там же, где и два года назад, – нигде, на стопе.