Теория снежного кома - стр. 48

Но доктор Берри, этот вечно оптимистичный старик, говорит, что всё могло быть ещё паршивее. Потому что у некоторых наблюдаются побочки куда серьёзней – спутанность сознания, замедленная речь, судороги, увеличение веса, проблемы с почками и щитовидной железой. Так что, если верить ему, мне ещё повезло.

Если это так можно вообще назвать.

Вскоре я включил музыку. В салоне тут же заиграла «Midnight City» от M83. Звук заполнил всё пространство, заглушая мысли. Нужно было как-то настроиться на эту поездку. В конце концов, Норвегия не ждёт мою мрачную физиономию. А ещё, несмотря ни на что, я хотел увидеть северное сияние и хорошенько покататься. А на Милу, в конце концов, можно просто не обращать внимание.

Легко сказать.

«Midnight City» гремела в салоне, но даже её синтезаторные переливы не могли полностью заглушить мой внутренний диалог. Я прокручивал в голове утреннюю сцену. А потом бросил взгляд на контейнер с печеньем, лежащий на пассажирском сиденье, который мне отдала Фелисити. Печенье с солью. Моё любимое.

Мила хочет поиграть? Тогда поиграем. Если она думает, что сможет использовать против меня свою новую подружку, она горько ошибается.

Я прибавил громкость. Нужно сосредоточиться на дороге, на предстоящей поездке, на чём угодно, кроме этих двух раздражающих розовых косичек и бирюзовых глаз.

За окном мелькали унылые пейзажи. Зимняя Монтана, как всегда, не баловала разнообразием красок: всё вокруг было серым, белым и коричневым. Даже солнце сегодня решило спрятаться за плотной завесой облаков.

Внезапно меня пронзила острая тоска. По тем временам, когда между нами не было этой стены ненависти и непонимания. Но я виноват сам. И при этом прав на сто процентов. Я полный козёл, я это понимаю, но иного выхода просто не было.

Иногда мне вспоминается Илай. Возникают яркие, живые картины из прошлого. Его улыбка, его смех, его горящие глаза, когда он рассказывал о своих любимых играх.

Доктор Берри считает, что именно с него всё и началось. Ну, моя… ситуация. Так он это называет. Хотя, по его словам, такая штука не появляется из ниоткуда. Значит, были предпосылки ещё давно. Возможно, генетика. Может, это проклятие передаётся по наследству, как в сюжетах из второсортных ужастиков. Может, предки мне не всё договаривают, скрывают какие-то тёмные тайны в семейном склепе. Понятия не имею. И, честно говоря, не хочу знать.

Я стараюсь не думать об этом. Стараюсь не ворошить прошлое, не копаться в своих чувствах. Но это как зуд, от которого невозможно избавиться. Чем больше стараешься не чесать, тем сильнее хочется.

Я сжал кулаки. Воспоминания об Илае всегда вызывают у меня странную смесь чувств: вины, тоски, злости, любви. Как будто кто-то смешал все цвета радуги в грязную, неразличимую массу.

Я помню его последнюю игру. Вообще он играл сутками, не отрываясь от экрана, забывая про еду и сон. Он словно потерялся в этом виртуальном мире, убегая от реальности.

И именно в тот день всё закончилось. В один миг.

Я должен был что-то сделать, чтобы это прекратить. Должен был быть более внимательным старшим братом, более любящим, более… чем-то.

Вздохнув, я посмотрел в окно. Солнце наконец-то пробилось сквозь облака, и пейзаж за окном преобразился. Снег заискрился, деревья засверкали, как будто их украсили бриллиантами.