Теория Фокса - стр. 4

– И зачем им это нужно? Государству-то зачем всё это нужно?!

– Нельсон, скажи, а что такое государство? Кто это? Политики? Не больше чем пустобрёхи, которых волнует лишь, что скажут окружающие… Может быть, военные? Пушечное мясо в погоне за звёздочками. Кто ещё? Бюрократы? Серые, ничего не решающие мыши. Всё, что у них у всех есть, это лишь иллюзия… иллюзия власти… Так что такое государство, Нельсон? У кого настоящая власть?

Нельсон лишь тихо простонал.

– Есть только одна власть. Настоящая власть. Власть денег. И у кого она? Скажешь, у богатых? Нет, это всё пешки, мелочь. Сдача… Настоящая власть у того, кто печатает деньги. Тот, у кого в руках печатный станок, контролирует их всех – политиков, военных, бюрократов. Он и есть государство… Бенджамин Франклин, отец-основатель Америки, лицо Америки, смотрящее на мир с каждой стодолларовой купюры… Так вот, Бенни бы тебе подтвердил. Ведь кем он был? Скромным печатником, в подвале которого стоял единственный на всю страну станок, способный печатать деньги. Днём колонисты печатали купюры. А на ночь станок закрывали. И действительно, а вдруг кто-нибудь вздумает напечатать немного неучтённых денег, а?

– Ты… – запнулся Нельсон. – Ты хочешь сказать… что Франклин…

– Закрой глаза и представь себе, – сказал Джим. – Ночь, тёмный подвал, закрытый станок, дающий безграничную, абсолютную власть… И безвестный печатник, двести лет спустя снисходительно посматривающий на мир с каждой купюры… Ну что, всё понятно? Старик Бенни кое-что понимал в настоящей власти!

Через тропинку метнулась крыса. Они невольно проследили за ней взглядом.

– Отец-основатель нации печатал себе деньги?! Да ты с ума сошёл!

– Он сначала печатал деньги, а потом стал отцом-основателем. Чувствуешь разницу?

Нельсон сидел, не в силах пошевелиться.

– И что нужно, – продолжил Джим, – чтобы тебе никто не мешал спокойно печатать деньги? А прежде всего, чтобы никто о тебе не знал. Чтобы никто даже и не догадывался, чем ты таким занимаешься. Нужно прикрытие. Ореол загадочности и таинственности. И если ради этого придётся создать фальшивую науку, легенду прикрытия… Или фальшивую Нобелевскую премию, чтобы твои нобелевские лауреаты с важным видом обосновывали необходимость печатания ещё большего количества денег… Так что дело того стоит.

– Ты сошёл с ума… – выдохнул Нельсон.

– Что, не каждый день узнаёшь, что дело твоей жизни – обман? Что всё это подстроено теми несколькими ушлыми людьми на самом верху пищевой цепочки?

Джим раскачивался из стороны в сторону. Ветер скрипел в ветвях, срывая бурые листья, бросая их под ноги.

– Государство – крысиная нора, Нельсон. Куда ни посмотришь, везде одно и то же – крысы, управляющие толпой. Бесконечный цикл. Обман… Даже Нобелевская премия, и та фальшивая! Так чему верить?!

Нельсон согнулся пополам, как от боли. Затем простонал:

– Джим! Ну это же природа так устроена. Она полна паразитов. Это же естественная ниша! Комары, ленточные черви, ракообразные, кукушки. Ты что, думал, в человеческом обществе их не будет?

Джим не отрывал взгляда от земли, упёршись руками в скамейку.

– Но это не значит, – тихо сказал он, – что нужно иметь с ними дело.

Город гудел – он сливался в одну тревожную ноту, как расстроенная струна какого-то гигантского невидимого контрабаса.