Теория Фокса - стр. 11
– Ну и что за идея?
– Крохотная идея… Пустяк. – Он снова потёр руки. Его глаза с нездоровым блеском блуждали по фрескам на потолке. – Религия. Сделай нам религию. Спроектируй нам новую веру… Для нашего нового мира науки.
Джим уставился на него в оцепенении.
– Новую религию?! Зачем?
– Люди управляются насилием, лидерами, дезинформацией и религией. Первые три у нас уже есть. Остаётся лишь религия. Но времени почти не осталось. Совсем. Годами мы откладывали её на потом. Ну и вот, как видишь, дотянули до последнего, как всегда. Так что дело горит… Сделай нам новую религию, Джим!
– А существующие-то чем не подходят? – Джим не смог сдержать саркастической ухмылки.
– А они больше не будут работать. Ни одна из них… Они же все созданы, чтобы держать под контролем толпы. Но в новом мире, нашем мире науки, толку от них не будет. Вот возьми хотя бы чувство вины. Они почти все его создают. Они хотят, чтобы люди чувствовали себя виноватыми. Христианство винит в распятии Христа. Джим, посмотри на него… Вот просто посмотри на него. – Он обернулся и махнул рукой в сторону стены, где мрачной тенью возвышался крест. – Он как будто говорит: «Эй, ты! Это ты убил меня. Ты, криворукий, в сером шарфе, ты убил меня!» Крест нужен, чтобы винить, ведь виноватыми так легко управлять. Чувство вины разлито повсюду, им насквозь пропитано всё – благотворительность, политкорректность… Всё! Вини и властвуй! – Артём негромко рассмеялся. – Это мощнейшее оружие, и, конечно, было бы странно, если бы религия его не использовала. Но тут есть проблема. Для них это уже не просто оружие. Это стало их основанием, фундаментом. Без всех этих «господи, помилуй» они уже не могут контролировать своих подопечных. Они полностью полагаются на него. И поэтому христианство более не будет работать.
– И почему же?
– А потому что заложить чувство вины в рациональный ум учёного намного сложнее, чем в ум обычного человека. Вот поэтому нам и нужна новая религия, которая не будет винить.
– Тогда берите иудаизм, – сказал Джим. – Эти ребята никого не винят. И их система работает как часы.
– Чувство осаждённой крепости? Кругом враги? Мы избранные, а все остальные против нас? – Артём прищёлкнул языком. – Тоже не будет работать. Новый мир учёных монолитен. Нам не нужно создавать врагов, чтобы объединиться. Будем только мы.
В морщинках вокруг его глаз Джим пытался разглядеть, не шутит ли он.
– Но чувство вины и осаждённой крепости – это всё ерунда. Основная проблема – это, конечно, Бог.
– В смысле? – спросил Джим.
– Это должна быть религия без Бога.
– Религия без Бога? – Джим уставился на него в растерянности, не зная, что сказать. – Как так?
– А вот именно так! – воскликнул Артём.
«Так!.. Так… Так…» – отозвалось за ним эхо холодных кирпичных стен.
– Так не бывает.
– Джим, скажи мне, какое отношение существующие религии, церковь имеют к Богу? Что такое церковь? Кто все эти люди? – Артём на секунду замолчал. – К Богу они имеют не большее отношение, чем уличный спекулянт билетов к театру. Возьми Папу Римского. Кто этот человек? Персонаж в вычурных одеждах, бормочущий всякую ересь на мёртвом языке. Кто все эти люди, Джим? Я тебя спрашиваю, кто? Эти орды священников, мулл, раввинов. Чёрт побери, что такое вообще – церковь? Какое отношение она имеет к Богу?