Темный двойник Корсакова. Оккультный детектив - стр. 13

– Подкинь дровишек в камин, будь любезен. Зябко тут…

Пот, градом стекающий по лицу, намекал Владимиру, что не так уж в кабинете и холодно, но он выполнил просьбу друга и уселся в соседнее с ним кресло. Дмитрий посмотрел на него и вновь улыбнулся, отчего в его глазах на секунду мелькнула искорка былого веселья.

– Гляжу, я не один здорово похудел с нашей последней встречи! Хотя, вынужден признать, тебе это больше идет, чертяка! Перестал напоминать толстовского Пьера.

– То, что я смахивал на Безухова – поклеп, и вообще, давно это было, в другой жизни, можешь не припоминать, – ответил на колкость Владимир. – Хотел бы я ответить, что худоба тебе тоже пошла на пользу, но язык не поворачивается. И давно с тобой такое?

– Нет, – покачал головой Теплов. – С неделю.

– А что говорят врачи?

– Разводят руками. Один даже рекомендовал сходить в церковь, благо недалеко, – фыркнул Дмитрий и снова закашлялся. – Сдается, я знаю о причинах этой болезни больше, чем они. Вернее, знаю – слишком сильное слово. Но догадываюсь.

– Из-за того визита в усадьбу из письма?

– Да, думаю, без Маевских не обошлось, – подтвердил Теплов. И он вкратце, прерываясь на новые приступы кашля, рассказал о поисках своего предшественника, приведших его на болота. – Дальше заплутал в тумане, едва было не достался волкам, но меня спасло поистине ангельское существо.

– Исходя из письма, звалась она Татьяна? – позволил себе легкую улыбку Владимир.

– Да. Татьяна. Танечка Маевская. Живет она в имении своей семьи на острове, со всех сторон окруженном болотами. Место – словно заколдованное царство! Тут, как видишь, кругом зелень, а там будто зима не уходила, все стыло и мрачно.

– Думаешь, от этого холода ты и заболел?

– Заболел, да не от холода. – Теплов зябко поежился под многочисленными слоями одеял. – Странное это место. И семейство у Тани, Маевские то бишь, тоже странные. Отец, мать и бабушка по отцовской линии. Последняя – кошмарнейшая старушенция, уж поверь. Усадьба… Да пожалуй что обыкновенная. Местность весьма и весьма неавантажная – эдакая ровная, что твой стол, проплешина, со всех сторон окруженная лесом и болотами. При барском доме, на краю леса и относительно чистой речушки – деревенька, крохотная. Но все там… Даже не знаю, как описать… Иное… Странное… Знаешь, будто не живут там люди, а изображают жизнь и старый уклад, как актеры в театре. Мне показалось, что никто там не в курсе, что крепостное право давно отменили!

– В смысле? – опешил Владимир. – Хочешь сказать, они своим крестьянам пудрят мозги? Чтобы дальше держать в кабале?!

– А ты слушай лучше! Когда я говорю «никто», то и имею в виду – «никто»! Ни крестьяне, ни сами Маевские. Кажется, что они из своего имения не выезжают и знать не знают, что творится вокруг.

– Но это же невозможно!

– Я тоже так подумал. Но смотри – окрестные жители Маевки избегают. Напуганы так, словно черта увидели. Дорога через болота только одна, насколько мне известно. Крестьяне ни в соседние деревни, ни в город не ездят – говорят, незачем, и так все есть. И Таня говорит, что за пределами усадьбы она ни разу не была. Когда я рассказывал ей про Москву… Да что там, даже про Владимир, она слушала так, словно я ей какие-то сказки читаю!

– М-да… – задумался Корсаков. – Странно, конечно, но возможно. Для центральных губерний это не характерно, а вот за Уралом вполне можно найти целые деревни староверов, которые живут так же, как их предки до раскола. Там не то что про крепостное право не слыхивали…