Темный двойник Корсакова. Оккультный детектив - стр. 12
Но главной красой Владимира, конечно же, были соборы: Успенский, кафедральный, и более скромный, Дмитриевский. Между ними вполне уместно смотрелось солидное трехэтажное здание губернских присутственных мест, где заодно располагалось множество учреждений, от суда до редакции газеты. Успенский стоял на своем месте уже более семи веков, а его басовитый колокол всегда выделялся на фоне перезвона владимирских церквей. Дмитриевский, однако, понравился даже больше, своей мощью и простотой.
За собором стоял дом, где жило начальство Димы Теплова – владимирский губернатор. Корсаков признал, что устроился тот неплохо: на самом красивом холме, с видом на Клязьму и соборы. А еще чуть дальше начиналась стена, опоясывающая Рождественский монастырь – место последнего упокоения Александра Невского. Здесь и хранились мощи князя, пока по указу императора Петра их не перевезли в Александровскую лавру.
На этом приятности заканчивались. Если главная улица и создавала ощущение, что Владимир готов потягаться с Нижним Новгородом, то стоило сделать пару шагов в сторону – и гость оказывался в классическом провинциальном российском городе. Скромные здания, не слишком чистые улицы, обязательные шумные и толкучие торговые ряды с белой аркадой, да обыватели, влачащие скучное существование вдалеке от столицы. Соборы и присутственные места отделял от Большой Московской широкий и пыльный пустырь с парой куцых деревьев, напоминающий сад Блонье в родном Смоленске. До того, как за приведение его в порядок взялся губернатор. В общем, зрелище крайне унылое. Корсаков с этими уголками ознакомился крайне бегло. Ему больше пришелся по духу бульвар у Золотых ворот, где он и задержался, испив не самого дрянного кофею в садовом ресторане.
Сверившись с карманными часами, украшенными фамильным гербом, Корсаков счел, что полдень – достаточно позднее время, чтобы навестить любящего поспать друга. Теплов жил на Троицкой улице у одноименной церкви, в пяти минутах ходьбы от резиденции своего патрона.
Атмосфера в доме неприятно удивила Корсакова: несмотря на жару, все окна в доме оказались закрыты наглухо, а печи продолжали топиться. В воздухе висел тяжелый аромат трав и лекарств, от которого у Владимира быстро разболелась голова. Но больше всего его поразил сам Теплов.
Корсаков помнил друга бойким, полным жизни молодым человеком, с озорной искоркой в глазах на вечно румяном лице. Поэтому, войдя в кабинет, Владимир не сразу понял, кто перед ним. В кресле у камина, укутанный пледами, несмотря на жару и духоту, уместную, скорее, в бане, сидел бледный и пугающе худой мужчина с впавшими щеками и слезящимися глазами, окруженными темными кругами. Хозяин кабинета взглянул на вошедшего, и его бескровные шелушащиеся губы растянулись в слабом подобии улыбки.
– Бьюсь об заклад, не такой встречи ты ждал? – Сказав это, человек содрогнулся от приступа жестокого клокочущего кашля.
– Дима? – пораженно спросил Корсаков. – Ты ли это? Что с тобой?
– О, боюсь, это как раз одна из тайн, которую тебе предстоит разгадать, – прохрипел Теплов. – Не смотри на меня так, умоляю! И без того тошно. Знаю, что вид у меня такой, что краше в гроб кладут. Кажется, я оставил у Маевских не только сердце, но и здоровье…
Он махнул иссохшей рукой в сторону соседнего с ним кресла и попросил: