Телониус Белк - стр. 16
– Скажи мне раз, – требует она. – Досчитай до восьми.
Я тихонько говорю «Раз», но всё-таки движениями пальцев завершаю цикл до требуемого. Потом повторяю. Четыре такта в четверти.
– Как интересно, – таращит глаза она. – А ну ещё раз! Раз!
И я отказываюсь наотрез. Пусть сама себе разкает. Пусть таращит глаза… Мопся!
И она закрывает глаза, печёт меня ими сквозь накладные ресницы, сжигает дотла, дырявит взглядом насквозь, жуёт палочку корицы из Ботинком сваренного хитрого кофе – одним словом раздумывает.
– Нет, в школу ты больше не пойдёшь. Не старое время. Откажемся. Сейчас обо всём можно договориться.
Ботинок как почувствовал, что мне это пришлось по душе. С мороженым подоспел. А в другой руке – коньяк «Метакса», из которого и мне достаётся в напёрсток.
На следующий день вместо меня пошла в школу Мопся, а после этого, я уже больше никуда не ходил. Бездельничать мне понравилось. Жаль, продолжалось всё это недолго…
Глава четвёртая
Первую поездку в Тууликаалио, Ботинок совершил ещё без меня.
Познакомился с соседями и с удовлетворением понял, что никому здесь до меня никакого дела не будет. Именно то, что нужно. Именно то, чего не хватало, и не будет хватать мне в Петербурге, гори он ясным пламенем, вместе с соседями и преподавательницей по кличке Горжетка. Так что приехал я сюда, можно сказать сюда как барин, на всё готовое.
Среди моих новых друзей, живущих вверх по лестничной клетке старуха с кудряшками, старуха без кудряшек, скрюченная старушка передвигающаяся гусеницей, ничем не примечательный мотоциклист с брекетами, как у подростка и едкая, черная как смола, но очень приветливая девушка в колючей искуственной шубе. Я не буду их видеть и слышать тоже не буду. А вот они меня будут, да ещё как! Потому что я музыкант – именно так им и сообщили. Но вряд ли кто-то проявит ко мне что-то кроме дежурного добрососедского интереса . Здесь такое не принято. И я считаю, что это просто прекрасно.
С тех пор у меня каждый день проходит согласно вялотекущему плану.
Играть на пианино можно с шести до шести. Если я не играю – Кудряшка стучит по батарее. Ботинок договорился с ней – а вот как не знаю. Может «Советский Джаз» ей показал. Может быть денег дал много, что вряд ли. А впрочем, почему бы и нет. Выходит, что по документам она теперь мой опекун, и стучать по батарее – её работа. Об этом знают даже в полиции. Но по сути Кудряшки этой никакого до меня дела нет. Её доставляет удовольствие стучать по батарее и таким образом разгонять тишину. Она довольно мила, но попробуй только издать какой нибудь звук ПОСЛЕ шести. Сразу же последует разъяренный звонок в квартиру. Я уже насобачился не открывать, а просто кричать «Юммаран синут!» прислонившись лбом к холодному дверному глазку. И она ласково мне кивает.
Вместо телевизора у меня перед глазами ничем не занавешенное окно. Через него хорошо видно как мимо снуют прохожие – их немного, они чёрны как тараканы, но очень приветливы. Я вижу их, и они видят меня. Скользят по моему окну бесстрастным, но заинтересованным взглядом. Ей Богу, словно в аквариуме! Такой аквариум изрядно бы меня напрягал, занимайся я дома, под колпаком у Горжетки. Но я, слава Богу, не дома.
Иногда я поднимаю руку в приветствии и тогда каждый, кто видит, приветствует меня. А когда мне не хочется, чтобы меня видели, я просто прячусь за кадку с алоэ, стоящую на подоконнике.