Телониус Белк - стр. 15
И так, в общем, каждое утро. Танго. Почти что праздничная суета.
Хлеба сегодня я так и не купил. Сегодняшний день я проведу вместе с вами.
Понемногу осваиваюсь и в какой то момент даже спешу на кухню сделать потише газ. Это, чтобы котлеты не пригорели. Ботинок благодарит меня кивком, а психиатр растроганно улыбается. Какой славный малыш, как помогает тебе по хозяйству – вероятно, думает про себя она. И смотрит на меня странным взглядом, словно душу наизнанку выворачивает.
Но каждый прибранный мной газ стоит нехилых денег. Я, таким образом, уже тысяч десять заколотил, не считая всяких там походов за хлебом и сахаром. Думаете, я славный малыш? Нет. Я хитрая, изворотливая гадюка. Ничего. Пусть привыкают, если конечно хотят продолжать строить личную жизнь или что им там по глупости вздумалось.
– Он просится в тюрьму. Или на необитаемый остров, – смеется Ботинок,– на той неделе мне сказал. Успокоил, можно сказать. Как убаюкал.
Психиатр очухивается от своего растроганно-отрешённого помрачения.
– Ну, а как в школе у мальчика дела?
– Три недели уже в школу не ходит, – слегка привирает Ботинок. Не три, а две, вспоминаю я и бесшумно прячусь в темноте коридора. Не хватало ещё, чтобы эта пухлая психиатрша испортила мне всю малину. Меня все устраивает, – сверлю её глазами из темноты я, – В школу я не хожу. Поняла, ты? Вот и умница.
– Правильно, мастер – улыбается мне психиатр. – Только зачем же хотеть в тюрьму, если ты уже из школы уходишь? Надо радоваться. К самостоятельности себя приучать. А какая тебе в тюрьме будет самостоятельность?
Самостоятельность! У меня прямо от сердца отлегло. Сколь удивительно прекрасен этот день, дарующий прекрасный поворот событий!
– Ты правда так думаешь? – скептически поднимает бровь, заинтересовавшись вдруг моими перспективами Ботинок.
Психиатрша встаёт, долго смотрит в окно, выключает бесконечное танго.
– Выйди, Борис. Я тебя прошу. Дай с человеком поговорить.
А как только Ботинок выходит, делает в мою сторону лихой разворот и хищно требует чтобы я выложил ей всю подноготную.
Она психиатр. Ей явно хочется, чтобы лично я рассказал ей этот бред про тюрьму, а не батя. Может, в слова Ботинка не верит. Может, хочет потренироваться немного на мне. Ведь психиатр же она самый настоящий, – ещё раз напоминаю себе я. Просто без халата сложно в такое поверить
Но чего бояться? Хуже не будет уже, ведь так?
И я медленно, неторопливо ей объясняю. А по мере того, как расширяются её глаза, понимаю, что немного переборщил. Ну что поделать. Мне уже нравится ей объяснять. В конце концов, она психиатр… хотя без халата это и не сразу определяется!
– И часто ты, Тёмыч из школы уходишь? – запанибратски спрашивает она.
Хочу соврать, что в первый раз, но подслушивающий у дверей Ботинок выкрикивает очень настойчиво:
– В четвёртый раз. Нигде не задерживается. И школы, как ты понимаешь, Мопся – все музыкальные…
Так я узнаю, как зовут психиатра – Мопся.
Глупое домашнее имя.
Мопся. Тьфу.
От этой Мопси меня тошнит и начинает болеть голова, но что поделать – пусть теперь у папы будет своя домашняя мопся.
Спустя часок-другой, проведённые с отцом в ритме танго, Мопся ещё разок переманивает меня к себе, а Ботинка выгоняет в магазин за мороженым. Как будто в кабинет для опытов позвала. Так я и знал, что рано или поздно этим закончится – опытами над бедным подростком.