Тело призрака - стр. 33
Виктор с облегчением вздохнул. Эту картину он не продал, как, впрочем, и те, где ему позировала жена, которую он при всей отвязанности нынешней жизни предать таким способом не мог.
– Да, она уникальна, – гордо произнес он. – Видите ли, я написал ее на старом холсте, где был портрет Ленина. И бывают такие моменты, когда он проступает сквозь мои краски.
– Это очень интересно, – заметил гость. – На нее можно посмотреть?
– Да хоть сейчас, – предложил Каськов и добавил: – Вы пока наливайте, а я принесу картину.
Через минуту он поставил ее на мольберт, который пустовал уже долгие месяцы. На холсте изображались три креста. На центральном был распят Иисус Христос, а на боковых – не преступники, как описано в Евангелии, а седой старик и молодой человек с нежным лицом и опущенными потрепанными крыльями сероватого цвета.
Яков Захарович долго стоял перед полотном, внимательно вглядываясь в него.
– Казнив Христа, они одновременно распяли Бога-отца и Бога-духа? – спросил он.
– Да, все они испытывали нечеловеческие мучения, – отрешенно проговорил Виктор.
– Кажется, вы написали картину сразу после выписки из больницы? Это имеет какое-то отношение к автокатастрофе и вашей клинической смерти? – продолжил расспрос искусствовед.
– Вы хорошо осведомлены о моем творчестве, – вдруг резко выкрикнул художник. – Да, я был там и видел то, о чем никому никогда не скажу!
– Не волнуйтесь, – мягко успокоил его гость. – У каждого из нас в жизни своя судьба и своя миссия. Давайте лучше еще выпьем: за вас, ваше творчество и эту гениальную картину, которую мир еще очень высоко оценит!
– Вы так считаете? – тихо произнес Каськов и, заметив кивок головой, опрокинул рюмку.
После недолгого молчания Яков Захарович поинтересовался:
– Вы извините, Виктор, но я так и не рассмотрел Ленина. Требуются какие-то особые условия, чтобы он проступил?
– Честно говоря, я и сам не знаю, что нужно для того, чтобы он «проявился». Иногда это происходит при ярком свете, иногда – наоборот, в сумерках.
– Очень интересно, – отметил гость и разлил очередную порцию спиртного.
Все остальное Каськов помнил смутно. Он подписал бумаги, которые, кстати, остались у него и подтверждали передачу трех картин выставочному комитету. Двое прибывших людей в комбинезонах унесли их, а вскоре следом ушел и искусствовед, оставив Виктору еще одну бутылку и гору закуски: все это, видимо, доставили те же рабочие.
Утром снова явилась белая муза и уже более ласковым тоном, вновь напомнившим ему жену, сказала:
– Молодец! Я к тебе еще вернусь!
21.
Рассказ Юрия Куркова совершенно не впечатлил начальника следственной группы. Полудетские провокации правых никак не указывали на то, что именно они замешаны в преступлении. В конце концов, они всегда говорили: «Наша цель – коммунизм», точно обозначая мишень своих ударов.
Зато новости, которые сообщил Сивцов, привели группу в состояние возбуждения.
– Наконец-то появился след, – вскричал Антон Корицкий и почти восхищенно добавил: – И даже жмурик обозначился!
Роман Рахматов поддержал коллегу, заметив:
– Этот тоннель мне просто не давал покоя.
Только Юрий пытался сохранить невозмутимый вид и даже выразил сомнение:
– Может статься, что погибший никакого отношения к делу не имеет.
– Конечно, выводы пока делать рано, – согласился Анатолий. – Мы должны дождаться результатов экспертизы. Но и сидеть сложа руки не будем. Ты, Роман, соберешь все сведения о Борисе Павловиче Яночкине. Вместе с участковым осмотришь квартиру, опросишь соседей. Нам важно знать, с кем он встречался, имел ли политические пристрастия? Тебе, Антон, предстоит «пошерстить» его родословную, короче, отыщи родственников, где бы они ни были. Один из вариантов – кому-то не давало покоя наследство покойного: все-таки квартира в Москве, а это сейчас стоит баснословных денег. А для тебя, Юра, самое сложное: надо допросить коллег по работе. Попробую выбить пропуск в Кремль, но если не получится, придется вылавливать сослуживцев на нейтральной территории. Особенно интересуют последние дни: когда уходил с работы, не встречался ли с кем, не заметили ли чего-то подозрительного?