Тебе, с любовью… - стр. 15
– Марисоль!
Последние шагов десять Болвандес преодолевает бегом. Подхватывает дочку, отрывая от меня, закидывает на плечо и прижимает к себе.
Она заливисто хохочет.
– Перестань, папи![7]
– Прости, Мерф, – устало говорит Болвандес, вынимая из кармана ключ. – Она всех обнимает.
Поведение его дочки напомнило мне о беззаботной невинности, запечатленной на снимке с разбомбленным городом. Эта малышка не знает меня. Она не видит того, что видят остальные. Мне хочется предупредить ее, предостеречь. А Болвандес-то как быстро отлепил ее от меня. Словно я мог причинить ей какой-то вред.
Я стою около ангара и хмурюсь, размышляя над этой ситуацией. А он в это время поднимает ворота и зовет меня внутрь, чтобы мы вместе вывезли косилки.
– Так ты, парень, готов работать или как?
– Я был готов уже полчаса назад.
Я ожидаю, что Болвандес огрызнется, но он лишь кидает мне рабочие перчатки.
– Знаю. Прости. Кармен пришлось задержаться на работе, а надо было забрать Марисоль. Я думал, что вовремя вернусь.
Извинений я никак не ожидал, и они немного остужают мое раздражение. Я натягиваю перчатки и беру мусорный мешок для сбора принесенных на кладбище вещей.
Болвандес залезает на косилку и кричит дочери:
– Хочешь сесть за руль, Которра?[8]
– Да!
Она бежит к нам, бросив пыльную стену, на которой уже начала рисовать цветы, или монстров, или уж не знаю, кого она там хотела нарисовать с такими длиннющими корявыми пальцами. Забирается при помощи Болвандеса на косилку, усаживается перед ним и вцепляется ручонками в руль.
На секунду я снова ощущаю себя ребенком, наблюдающим за тем, как Керри залезает в пикап, чтобы «помочь» отцу рулить. Мы с ней дрались, решая, чья очередь сидеть рядом с ним в машине.
«Вы были с сестрой близки?»
Я с трудом отвожу от них взгляд. Забираюсь на свою косилку. Может, зря я затеял эту переписку? Я уже во многом признался, и каждый раз, касаясь листа карандашом, чувствую, что откапываю воспоминания, которые хотел оставить глубоко зарытыми.
Двигатель газонокосилки Болвандеса с кряхтеньем заводится, а потом глохнет. Болвандес бормочет себе под нос слова на испанском и снова пытается его завести. На этот раз, судя по издаваемым движком звукам, он вряд ли заведется. Нет, заводится. Но тут же глохнет. Болвандес в третий раз пытается его завести. И в четвертый.
Есть какое-то слово, которым называют остервенелое повторение одних и тех же действий в ожидании результата, противоположного получаемому.
– Эй, – зову я Болвандеса.
Он игнорирует меня, пытаясь завести двигатель. Теперь тот вообще не фурычит.
Я глушу свою косилку и слезаю с нее.
– Эй!
Болвандес оставляет в покое ключ.
– Что? – раздраженно спрашивает он.
– Похоже, проблема в бензопроводе.
– Да что ты об этом знаешь?
Ненавижу это. Ненавижу людей, относящихся ко мне как к идиоту, который с трудом время по часам определяет.
– Я знаю, что проблема в бензопроводе. Когда ты в последний раз проверял фильтр?
– Я не занимаюсь техникой, Мерф. Она проходит сервисное обслуживание.
– Тогда твое сервисное обслуживание – говно.
– Твое сервисное обслуживание – го-о-овно, – повторяет Марисоль и подпрыгивает на сиденье. – Поехали, папи! Вперед, трактор, вперед!
– Ну спасибо, парень, – расстроенно ворчит Болвандес. Поднимает дочку и спускает на пол перед косилкой. – А я думал, что быстро наверстаю упущенное из-за опоздания. Теперь придется работать в субботу.