Театр тьмы - стр. 29
– А кто был твоим первым наставником?
– Актер Большого Королевского театра Шотландии Уильям Теккерей, близкий друг моей матери, великий человек, как и она сама. Уильям подарил мне книгу русского актера Константина Станиславского «Работа актера над собой», и, когда я прочитал ее от корки до корки, он стал заниматься со мной и помогать перевоплощаться в других людей. Потом я оказался в «GRIM». В этом театре моим «отцом» стал наш художественный руководитель, очень талантливый человек. Именно он научил меня чувствовать персонажей так же, как себя самого. Он учился по системе Станиславского и Михаила Чехова. Неизменных классиков актерского искусства. Если ты придешь на наши спектакли, думаю, сразу поймешь, о чем я говорю.
– А кто сейчас ваш художественный руководитель? В Интернете о нем нет никакой информации. Как и о его предшественниках. Ни одного интервью, чтобы изучить человека. – Договорив, я скованно улыбнулась.
– Его прозвище Ред, свое настоящее имя он не любит. Как не любит и журналистов с их бесконечными вопросами, – спокойно ответил Том. – Ничего личного, Сара. Просто у него такая жизненная позиция. Он не переносит славу и служит только театру и искусству.
– Надо же, бывают и такие люди, – задумчиво заметила я, вспоминая звезд Инстаграма. Почти все селебрити нашего времени раскручивали себя в Интернете, лишь бы пробудить интерес у публики. Только труппа театра «GRIM» не гналась за успехом. У них не было даже общей странички в социальных сетях. Только личные, для переписок.
– Ред старой закалки.
– Очень взрослый?
– Скорее очень консервативный.
– Давно Ред занимает пост художественного руководителя?
– На этот вопрос лучше всего ответит он, – многозначительно протянул Том.
– Но ведь он не дает интервью, – напомнила я.
– В порядке исключения может.
Мы замолчали. Каждый думал о своем. Я спрашивала себя: «Почему этот театр не вызывает одобрения?» Что-то с этими ребятами было не так, но я не могла понять, что именно. Если их руководитель-консерватор не хотел встречаться с прессой, это еще ни о чем не говорило. Да и дело было не в отношении этого театра к СМИ, а в другом. В чем-то, пока недоступном мне.
– Расскажешь, что нового вы покажете лондонскому зрителю? – задала я легкий вопрос. Разговор подходил к концу, а у меня в руках были всего лишь неясные обрывки чужой жизни. Хотелось заполучить хоть какой-то эксклюзив.
– Конечно.
Том окунулся в рассказ о спектакле, который месяц назад дебютировал на сцене в Польше. Актер снова затараторил, а я лишь кивала и говорила «угу» всякий раз, когда чувствовала, что нужно подать знак, что я слушаю. Разговор затянулся еще минут на двадцать. Он был пропитан творчеством, глубокими мыслями и вдохновением. Том отбивался от каверзных вопросов, но на психологические и творческие отвечал с воодушевлением. Он делал интервью особенным и сильным. Он поднимал темы о жизни актера, трудностях, с которыми сталкивается день ото дня. Оказывается, классической зарплаты у актеров «GRIM» не было, и труппа кочевала из одного города в другой, живя на кассовые сборы. Фантастика. Я не поверила словам Тома, но промолчала, дожидаясь лучшего времени для денежного вопроса.
Потом Том начал рассказывать о коллегах. Я узнала каждого актера с новой, интересной стороны. У всех были прозвища.