Te amo. Книга для мамы - стр. 2
Женщина обернулась ко мне, посмотрела в глаза. Я ответила.
– Всего пятьдесят пять? Тогда, конечно, вы слушали это стихотворение в исполнении дуэта Никитиных. Тоже хорошо. Но там приземление. То есть там мы тут, на этой грешной земле, а у Свиридова мы – там! – Она указала пальцем наверх. – Классическая музыка – она не приземляет. Она возвышает. В этом огромное отличие. Хотя, конечно, популярная музыка проще, понятнее. Сижу я здесь уже больше трех часов. Я встретила и проводила снег. Вспомнила все, что слышала, что исполняла про снег… До сих пор в душе звучат «Белы-белы снеги» Гаврилина. Такое чудо! Неужели это сегодня не слушают? Страшно, если так. Душе нужен полет. Нужно небо. Нужен простор. Да, музыка спасает. И меня зачем-то держит на этой земле… Пойду я. Пора. Очень устала. Помогите мне, пожалуйста, подняться, дальше я сама. Я там палочку положила под лавку, чтобы не думали, что я совсем уж немощная. Пока я слышу музыку, пока радуюсь снегу – я живу. Сегодня я очень счастлива. Я встретила первый снег.
Женщина надела белые рукавички, опершись на мою руку, поднялась. Взяла палочку. Она держала спину прямо и гордо. Ноги плохо ее слушались, я соскочила со скамейки, но она останавливающе вытянула руку и твердо проговорила:
– Помогать не нужно. Я сама.
Она ушла.
Я, взволнованная, ошарашенная, осталась на скамейке. Идти мне уже никуда не хотелось. Мне срочно надо было послушать Свиридова. И Гаврилина. Кого там еще упоминала моя неожиданная знакомая?
Прибежала запыхавшаяся подружка.
– Ой, ты знаешь, такие пробки! Я заказала нам столик в кафе. Оно совсем рядом. Пойдем, мне так много нужно тебе рассказать! Ты просто обалдеешь. Мой начальник предложил мне стать его любовницей! Представляешь?.. Что с тобой? Ты какая-то странная.
– Ничего. Просто выпал первый снег.
Я никому не нужна
В детском саду было тихо. Смолкли даже шаги взрослых в коридоре.
На стульчике в светлой комнате сидела девочка. Малышка неполных четырех лет.
Она сиротливо пристроилась на краешке стула, сложив руки на коленях и смотря в одну точку на полу.
Девочка так сидела уже давно. Детей разобрали более двух часов назад.
Подошла воспитательница, женщина хорошо за сорок, с печальными глазами. Попыталась улыбнуться:
– Юленька, ты чего не поиграешь? Вон куколки тебя ждут. Самолетик по тебе скучает. Тебе подать игрушки?
Тамара Петровна протянула малышке веселый самолетик. На нем была нарисована улыбка, его глазки-фары озорно смотрели и тоже улыбались.
Девочка взяла его в руки и… заплакала.
– Я никому не нужна? За мной никто не придет? Я буду здесь всю ночь?
– Что ты, что ты, родная! Сейчас за тобой приедет мама.
– Нет, мама сегодня не может. Сегодня папина очередь, в пятницу он за меня ответственный. Он просто про меня забыл. Потому что я ему не нужна. И маме тоже не нужна. Никому не нужна.
Девочка всхлипнула, вся сжалась, стараясь занять еще меньше места на стуле, вновь уставилась взглядом в пол.
Юлины родители развелись. Мама устраивала свою новую личную жизнь. Папа выполнял «обязанности отца» только по выходным.
Тамара Петровна безуспешно пыталась до них дозвониться. Телефоны были вне зоны доступа.
– Я кушать хочу, – прошептала Юля.
– Сейчас, сейчас, – живо откликнулась Тамара Петровна. – Я что-нибудь придумаю.
Она позвонила маме из родительского комитета: