Тайные близняшки для миллиардера - стр. 35
— Я не хочу. Мне здесь отлично.
Байрамов, несколько секунд постояв, вдруг приближается ко мне.
— Завидую твоей умиротворенности. Не пойду в холодную постель, так что подвинься.
— Еще чего, — бормочу, — испортил свое кресло, на мое не посягай.
— У-у, какая ты душная.
Склонившись, забирает кружку из моих пальцев и ставит ее на журнальный столик возле кресла. Потом снова наклонятся, заводит руки мне за спину и под бедра. Сгребает меня своими ручищами и поднимает. Рухнув на мое нагретое место, сажает к себе на колени.
Чувствую, как мою попу запекло от контакта моей кожи с его влажными из-за пролитого глинтвейна джинсами.
— Ты мокрый! — дергаюсь, однако Байрамов не дает встать, держа в кольце сильных рук.
— Не порти благостный момент, прошу. Давай притворимся, что не было этих пяти лет. Я не предлагал тебе родить за деньги, а ты не жена Толгатова.
— Давай… — откидываюсь назад.
Прижимаюсь спиной к груди Байрамова, задеваю щекой его колючий подбородок. Весь мир словно сжимается до размера комнаты. В тишине уснувшего дома трещат лишь горящие в очаге поленья. Воздух пропитан апельсином и корицей. Хорошо…
И в эти минуты я ощущаю такое облегчение, будто целая гора рухнула с плеч. Я даже не сразу понимаю, как из глаз покатились слезинки. Я плачу, потому что этот мираж нашей счастливой жизни с Орханом оказался очень реалистичным, но скоро он закончится. Растворится, как сон. Тихонько всхлипнув, быстро вытираю ладонями влажные щеки.
— Ты чего расстроилась? — шепчет Орхан, заметив мои слезы.
— Мне очень грустно.
— Из-за того, что не дал тебе уйти?
— Нет, — мотнув головой, отстраняюсь, но продолжаю сидеть на коленях у Байрамова. — Из-за того, что Артур украл у меня жизнь, украл тебя.
Орхан кончиками пальцев проводит по моей щеке, убирает за ушко выпавшие у лица пряди и смотрит неотрывно. В его глазах отражается пламя.
— Не говори ничего сейчас о Толгатове.
Дотронувшись до моего затылка, подтягивает ближе к себе. Тяжело выдохнув, сливает нас в поцелуе. Кончиком языка раздвигает мои губы, медленно проскальзывая в рот. Я теряюсь, но потом все же отвечаю. Орхан целует нежно и неторопливо, будто смакуя каждую секунду, проведенную со мной. Я уже и забыла, насколько это приятно — целоваться с мужчиной. А еще мне казалось, что все бабочки в животе давно передохли, а они… живы оказались… крылатые… вновь трепещут.
Мы целуемся неотрывно, теряя счет времени, постепенно наше дыхание учащается. Движения рук становятся откровеннее. Навалившись на Орхана, впиваюсь ногтями в его твердые плечи. Байрамов оглаживает мои бедра, скользит ладонями выше — под кофту. Во мне бушует пламя похлеще того, что в камине, это самое натуральное наваждение. Ловлю себя на мысли насколько мне хочется сейчас подняться в комнату к Орхану и не заснуть там до самого утра. Это страсть, первобытные инстинкты.
Испугавшись собственной реакции, заставляю себя прервать поцелуй. Нам с Орханом противопоказано оставаться наедине дольше, чем на одну минуту. Крышу сносить начинает.
— Ты как? — распалившись, спрашиваю.
— Эмоции бьют ключом… — севшим голосом хрипит он, — и перегоняют кровь от головы к другому органу.
— Какому?
— К сердцу, разумеется.
Он снова тянется за поцелуем, но я прикасаюсь пальцем к его губам.
— Мы выпили слишком много глинтвейна и, кажется, сошли с ума от такой порции витаминов.