Тайны жизни Ники Турбиной («Я не хочу расти…) - стр. 58
Владимир Киселев: «После Куйбышевского театра оперы и балета Георгия пригласили в музыкальный театр в другом городе, и он советовался со мной, стоит ли принимать приглашение. Он сомневался, поскольку Лев Моисеевич Оссовский (директор и главный дирижер в 1974–1984 гг.) обещал ему какое-то место. Я говорил: “Не думай ни о чем, езжай и работай самостоятельно, чего ты ждешь?”– потому что он мог развернуться как совершенно отдельная величина. Когда мы приехали в Москву на юбилей театра с “Царской невестой”, то ему приписывали недочеты постановки, а преимущества почему-то не засчитывались за ним, на что он обижался. Георгию требовалось выйти на простор и работать самостоятельно».
Галина Арковенко: «Когда была восстановлена “Царская невеста”, участие Георгия в ней было минимальным: часть идей не прошла, поскольку там уже определяющим был взгляд Оссовского. Но самих замыслов недостаточно, театр – жестокое место: нужно еще и отстоять, защитить свои идеи в большом творческом коллективе, где каждый участник имеет огромное значение. И, если отстоять не удается, то человек начинает чувствовать себя неуютно. Необходимо профессионально работать с этим коллективом, а для этого требуются и другие навыки, и железная выдержка. Георгий же очень трепетно относился к делу, воспринимал все очень эмоционально. С этим связано и то, что его работа в театре не стала многолетней. Однако он в полнее мог продолжить карьеру где-либо еще и обладал для этого всеми способностями».
Валерий Бондарев: «Работу в театре Торбин закончил отчасти из-за внутренней конкуренции, отчасти из-за того, что этот ответственный подход не мог реализоваться целиком, как прежде».
Анатолий Пономаренко: «Тогда театр был добрым, интриг не было, никто не рассказывал что-то за глаза, поэтому условия для творчества существовали. Только Георгию нужно было помогать или хотя бы не мешать, тогда он мог развернуться в полную силу».
По сведениям Департамента культуры, туризма и молодежной политики Самары, Торбин работал в Куйбышевском театре оперы и балета с 1976-го по 1979 год, а по информации Самарского отделения ВТО (Всероссийское театральное общество) – около пяти лет.
К сожалению, Торбин, как и многие талантливые люди, генерировал идеи, но не умел их отстаивать. Он был творцом, а не бойцом, в отличие от главного дирижера Оссовского, который перехватил инициативу и рубил идеи Торбина. Поэтому на него как режиссера повесили недочеты постановки «Царской невесты», что и послужило причиной ухода Георгия Алексеевича из театра. Он не выдержал обычной для творческого коллектива внутренней конкуренции, к которой не был готов после уютной ялтинской атмосферы.
Поныне остается загадкой дальнейшая жизнь и творческая судьба Георгия Торбина. Да поверят мне читатели, что для выяснения этих вопросов были задействованы многие государственные и общественные организации, а также архивы разных городов России. Ясно лишь одно: Торбин в 1982 году уехал из Самары в другой регион, где, возможно, ему предложили работу в музыкальном театре. Дальше в его биографии – пробел, после которого, опять же неизвестно, когда и почему, он вернулся в Самару, где заболел и ему ампутировали ногу. Думаю, что причиной этого был сахарный диабет, который по наследству передался Нике. Вспомним также, что еще в Ялте Торбин прихрамывал: по словам Л. Красовской, он в детстве упал, повредил сухожилие голеностопа и немного подтягивал ногу. Но связать это с его инвалидностью весьма сложно. Оставшись без работы и без ноги, Торбин запил, и 23 июля 1994 года умер в возрасте 58 лет. Обращает на себя внимание тот факт, что похоронен он был лишь через четыре дня после смерти.