Тайны закрытого города Североуральск-19 - стр. 24
Мысли существа были о хозяине, о том, кто остался в шахте. О том, кто убил когда-то местное божество, но вынужден был теперь сидеть там. Сидеть и ждать своего часа. А он скоро настанет. Завтра или через сто лет – неважно. Что такое сто лет для него?
Сначала осознание присутствия в нем чего-то чуждого заставило Сергея покрыться холодным потом от дикого ужаса, но затем он все понял.
Оно не хотело причинять ему зло. Оно делало все, чтобы он остался в живых, как можно дольше. И он будет жить. Может быть даже вечно, да! От этой мысли он улыбнулся и потерял сознание.
А существу внутри вдруг захотелось повторить этот короткий прилив счастья. Оно подумало, что дело в механизме лица, – физическим телом оно не обладало никогда.
Оно попробовало улыбнуться.
В темноте
Андрей Волохович
Тьма. Сырой холод, от которого, кажется, на костях нарастает плесень. В неровном, тусклом свете единственной лампочки только кафель, ржавчина, грязь. Истеричный, словно биение сердца, стук срывающихся с переплетения дряхлых труб капель воды. Трубы эти рождаются где-то за пределами бытия, переползают бурыми змеями небольшой освещённый участок длинного, бесконечно длинного коридора, и теряются в плотном, густом киселе мрака. Драгоценными камнями сверкают лезвия сколотых краёв старой плитки. Здесь нет людей.
Здесь нет людей, но в этом крохотном неуютном мирке радиусом с вытянутую руку есть что-то другое. Что-то злое. Что-то, у чего нет человеческого тела, но есть перекошенное от ярости одноглазое лицо. Это нечто уже замахнулось куском ржавой арматуры и готово в любой момент обрушиться на объект своей чёрной, разъедающей пространство вокруг, ненависти…
Соня проснулась с криком в момент удара. Рывком села, неосознанно вцепилась в сырые от пота простыни. Заплакала.
Скрипнула разрисованная деревянная дверь, в комнату просунулось обеспокоенное мамино лицо.
– Милая, всё в порядке?
Всхлипнув, Соня вытерла слёзы углом простыни. Кивнула:
– Да, мамочка. Просто… оно приснилось опять.
Мама подошла, обняла, словно птица крыльями прикрыла своего птенца, зашептала на ухо:
– Ничего, ничего, всё хорошо, это просто сон, милая. Просто сон. Этот монстр ничего тебе не сделает.
За завтраком Соня слышала, как мама в соседней комнате звонит доктору, говорит, договаривается о встрече. Плохо. Это значит, что опять придётся пить гору таблеток, может быть какое-то время полежать в стационаре. А у мамы участятся приступы мигрени – придётся опять звать соседку, чтобы помогла. Соня печально вздохнула, доела последнюю ложку манной каши и пошла собираться на прогулку.
Весна ошпарила город кипятком солнца, и теперь с улиц медленно сползали лохмотья снежной кожи. Оттаяла и детская площадка: ребятня всех возрастов с раннего утра, горланя во всю глотку, оккупировала всю дворовую территорию. Соня поймала щекой тёплый лучик и довольно сощурилась. Тепло – это здорово, тепло – это лучше, чем холод.
Большую часть ребят она уже знала: когда всю жизнь обитаешь на одном месте, волей-неволей запомнишь соседей. Были и новые лица – девчонка со светлыми косичками и смешливым лицом раскладывала новорожденные листочки подорожника возле горки, а важного вида пухлый мальчуган в кепке с логотипом, вроде бы, пепси копошился пластмассовыми грабельками в песочнице. Его мама в лёгком летнем платье и широкополой соломенной шляпе сидела на скамейке рядом. Наверное, гости из соседних кварталов, казавшихся Соне далёкими заморскими государствами со своими порядками, нравами и легендами.