Тайны Далирана - стр. 2
Чтобы как-то отвлечься от тревожных мыслей, я крутила на руке обручальный браслет, который носила с самой аудиенции у Его Величества, чтобы не забывать о своем долге. Незаметно воспоминания обступили меня, позволяя хотя бы ненадолго вырваться из плена не слишком радостного настоящего.
А как все хорошо начиналось! День, когда отец получил послание от Его Величества Леррана с приглашением во дворец на мое имя, запомнился необычайным оживлением, волнением и ожиданием чего-то грандиозного.
Поднялась ужасная суматоха. Леди Навия тут же приказала явиться портнихам, и те с ног сбивались, отшивая нам платья по последней столичной моде, чтобы мы, не дай Пресветлый, не ударили перед местными красавицами в грязь лицом. Вокруг меня, конечно, суетились больше всего. Во-первых, именно меня возжелал видеть государь , а во-вторых, в моду, как раз вошли платья из легчайшего кружева с невообразимым количеством оборок, долженствующие подчеркнуть изящество и хрупкость высокородных дам. На мне же – широкоплечей и с более грубыми, чем того требуют приличия, формами – эти женственные одеяния выглядели совершенно неуместно, и мачеха всю голову сломала, придумывая, как бы так сделать, чтобы я и провинциалкой не казалась, и вульгарной при этом не выглядела.
– Ах, Мари, – причитала она то и дело, осматривая меня со всех сторон, – Нет, никуда не годится. Кружева пустим по подолу, а здесь и вот здесь затянем плотным атласом. Шире плечи, дорогая.. они конечно, не столь узки, как нам бы хотелось, зато благодаря им твоя талия кажется уже. Решено! – защелкала она убранными перстнями пальчиками – На нее и сделаем акцент. И не задирай так сильно подбородок, курносым это вовсе не идет. Ах, какое счастье, что тебе идет бирюза! И модно, и тратиться так сильно не нужно, и Лерран, насколько мне помнится, предпочитает оттенки голубого. Ах, я просто умираю от любопытства…
Лерран. Его императорское величество ненамного меня старше, и в детстве мы с сестрами, благодаря высокому положению моего отца и доверию к нему со стороны монаршей семьи, часто играли вместе. Лания и Рубелия это помнят не слишком хорошо. Все же они тогда были еще слишком малы, а вот я бережно храню эти воспоминания. В них Лерран навсегда запечатлелся тонким, изящным юношей (мне он, конечно, казался очень взрослым), безукоризненно воспитанным и красивым той хрупкой красотой, которая отмечает иногда слабых здоровьем созданий. Я помню светло-золотистые локоны, в отличии от моих собственных без оттенка рыжины, и умные, немного печальные глаза, пронзительно-синие, как у всех потомков Арвиэлля Великого.
Иногда мы, как и все дети в нашем возрасте, носились, играя с нашими приятелями в догонялки, «эльфы-орки» и «сову и мышей». Тогда мы все замечали, как непросто давались эти игры Его Величеству, как часто на его бледном лбу выступали бисеринки пота, как он останавливался вдруг, держась рукой за голову. И мы старались бегать немного помедленнее.
А иногда мы вместе пускали кораблики из коры в ручьях, рассуждали обо всем на свете или разглядывали картинки в книгах. Мне очень нравился его тихий приятный голос, и сам он тоже нравился. Я даже была в него влюблена. А он немного выделял меня из своего окружения. Наверное потому, что мы с ним оба чувствовали свою ущербность. Он – благодаря своей болезни, я – из-за уже всплывшей проблемы с чтением. Никак не давались мне эти буквы, не слушались, не желали складываться в слоги и стоять на месте. Одно мучение было с ними.