Тайна Урочища Багыш-Хана - стр. 43
Постоянное напряжение последних часов все-таки дало о себе знать. А, может быть, причина была в спокойном, усыпляющем потрескивании дров в костре, или в пляшущих по сухому дереву язычках, казавшегося вечным, пламени? Так или иначе, я, незаметно для себя уснула. Проснулась я сразу и резко, вспомнив на грани сна и яви, все, что с нами произошло. Возможно, мне что-то и снилось, но вспомнить я этого никак не могла, впрочем, особо и не пыталась этого делать. Я лежала, весьма уютно свернувшись клубочком под собственным верблюжьим одеялом, заботливо накинутым на меня другом. Правда, острые камешки впивались мне в бок, но это никак не повлияло на крепость моего сна.
Костер почти догорел, и только вспыхивали иногда под слабым дуновением утреннего ветерка бордовым сиянием угли уже поддернувшиеся сероватым налетом пепла.
Рядом со мной никого не было. Я протерла, по детской привычке, кулачками глаза, и огляделась по сторонам. Из палатки доносилось слабое сопение. Похоже, Юрик, таки, решил составить Татьяне компанию. Иннокентий стоял понурившись, и жевал какой-то кустик, несуразно торчащий сухими коричневато-серыми хилыми веточками без каких-либо признаков листвы, в разные стороны. А я вдруг подумала, как бы было хорошо, если бы все то, что случилось, было просто сном. И мы еще не дошли до урочища, и не собирали никакого урюка, и не было никакого странного свечения и человека с необычным именем Койда. Вообще, ничего этого не было! Но короба с собранным абрикосом стояли рядом, источая невозможно пряный и духовитый аромат, напрочь лишая меня своим видом иллюзии утреннего покоя и счастья.
Я подбросила несколько веток в костер и поплелась к ручейку, набрать воды на чай. По дороге щипанула несколько веточек дикого тимьяна для чая, все еще раздумывая над произошедшим. Самым лучшим решением было поскорее вернуться домой, наварить варенья из треклятого урюка и забыть обо всем, как о страшном сне. Погони ведь не было. А вдруг, это и впрямь были обычные чабаны или туристы, или еще кто, но обычный, не страшный, и не подходивший под, вызывающее жуть, определение «они»?! При этом я сердито нахмурилась. Все! Хватит!!! Если не перестану об этом думать, свихнусь к чертям собачьим! А мне еще в институте учиться!
Набрав воды в котелок и как следует умывшись, я решительно зашагала к костру, словно маршируя на плацу. Повесила над костром баклажку, предварительно кинув туда тимьян, и принялась готовить для нас завтрак. Обычные простые хлопоты немного меня отвлекли от горестных раздумий. И уже, когда закипел чай, а бутерброды лежали на плоском камне, заменявшим стол, я обрела мало-мальское душевное равновесие. И даже, принялась мурлыкать себе под нос песню про людей, которые идут по свету и им «вроде, немного надо» не особо известного простого студента Игоря Сидорова. Из палатки, сонно щурясь на первые лучи солнца выползла Татьяна. Огляделась внимательно, словно пограничник на посту, и пробурчала, откинув светлую прядь волос со лба:
– Доброе утро… Как тут у нас, тихо?
Под горным солнцем веснушки на ее вздернутом носу стали чуть ярче, впрочем, по-прежнему, не портя ее очаровательного облика. Я ответила серьезно, как только смогла:
– Да вроде бы… Давай, буди Юрка… Завтракаем, и в путь. Домой хочу со страшной силой. Что-то мне вся эта романтика уже поперек горла. Да и урюк пропадет, надо бы срочно переработать.