Тайна Урочища Багыш-Хана - стр. 42

После его слов, несмотря на всю ситуацию, на меня снизошло такое облегчение, что я чуть не расплакалась. Но, не расплакалась, сдержалась. Помолчав немного, сосредотачиваясь, я начала свой рассказ с собственного видения на вершине горы. А потом, разумеется, рассказала Юрке все, как было. Это заняло у меня достаточно много времени. Но Юрок не перебивал и слушал очень внимательно. Закончив, я с некоторым испугом уставилась на него, ожидая, что он сейчас начнет смеяться. Да и кто бы на его месте этого не сделал, услыхав про «долгожителя» Койду, про прорванные барьеры, про фиолетовую траву и про непонятно каких «они». В общем, я приготовилась к худшему. Но Юрка меня удивил. Глядя пристально на меня, тихо проговорил:

– Если бы кто-нибудь другой мне такое рассказал, я бы подумал, что у него талант к сочинительству или к розыгрышам. Но зная тебя так, как знаю я, точнее, зная полное отсутствие умения у тебя фантазировать, могу смело поручиться, что ты рассказала все, как было.

Я решила слегка обидеться.

– Чего это, у меня нет фантазии? А кто в восьмом классе писал за тебя сочинения, а?

Друг коротко хохотнул.

– Тоже мне, сравнила. Вот скажи, какая фантазия нужна, чтобы написать сочинение по уже написанному произведению. А вот чтобы соврать, да в твое вранье все поверили – тут нужно иметь эту самую фантазию, я бы даже сказал, талант нужен. А мы с тобой очень хорошо знаем, что врать ты совсем не умеешь. – И он мне подмигнул. От этого его подмигиванья мне вдруг стало спокойно и тепло, словно он, приобняв меня, похлопал по плечу, и сказал, что все будет хорошо. Юрка опять посерьезнел и задал вопрос, на который у меня, увы, не было ответа: – Ну…? И что ты собираешься делать?

Я пожала плечами.

– А что тут можно сделать? Буду жить, как жила. Сам знаешь, через три недели я уеду отсюда в другой город, не думаю, что эти загадочные «они» меня там найдут. Ведь не всесильные они, в самом-то деле?

Юрок качнул головой и, грустно усмехнувшись, задал чисто риторический вопрос:

– Ты так думаешь?

А у меня от этого его простого вопроса вдоль спины пополз неприятный холодок плохого предчувствия.

Мы еще некоторое время посидели с ним молча, глядя в пламя костра. Я все время прислушивалась к ночным шорохам, которых в горах было в изобилии, все ожидая услышать звуки конских копыт, означавших погоню. А Юрок думал о чем-то о своем. Взгляд его голубых глаз, всегда серьезных и печальных, был сейчас сосредоточенным и острым, будто он пытался что-то такое, эдакое высмотреть в языках красноватого пламени. Впрочем, о чем это я?! После получения такой информации, я бы тоже крепко призадумалась, тем более что принять все рассказанное за выдумку и просто от нее отмахнуться, он вряд ли бы смог, как он сам выразился «зная мои способности к фантазиям». Но тем и хороши были мои друзья, что с ними, что сокровенным поделиться, что просто помолчать, было всегда хорошо. Я посетовала про себя, что не могу рассказать обо всем Татьяне. И дело не в том, что она могла кому-то и что-то там разболтать. Нет. Танька могла хранить тайны, что твой партизан в застенках гестапо. Я опасалась, что эти знания могут затянуть ее в какой-нибудь омут проблем и катастроф. Хотя, мой внутренний голос, опираясь на собственную логику, нашептывал мне, что, дескать, какая разница? Все равно, если те таинственные «они» доберутся до меня, то при этом достанется и моим друзьям, независимо от того, рассказала я им что-то или нет. И что-то подсказывало мне, что убеждать их в том, что мои друзья, как говорится, ни сном, ни духом, будет совершенно бесполезно.