Тайна старых картин - стр. 22
– Помер, что ж поделать?.. Обпился самогоном, да и отдал Богу душу… Да один ли он такой? Вон, их, сколько на погосте-то отдыхают!.. – Силин кивнул на окно, из которого были видны кресты могил. – Да тебе-то, Гордей Устинович, что за забота о мужике? – Лыткин вдруг почувствовал, что староста внутренне напрягся, ожидая ответа на свой вопрос, но решил пока умолчать о подозрениях, высказанных своею сестрой.
– Так ведь, что за жизнь на селе без кузнеца? И сестра моя озабочена: лошадь подковать негде, не тащить же за сто верст в другое село? – услыхав тайный вздох Силина на его ответ, Лыткин точно убедился в скрытности причины смерти кузнеца.
– Да нет причин теперь для беспокойства, Гордей Устинович, переманил я молодого кузнеца из соседнего села, там, видишь ли, отец с сыном работали, вот и согласился парень перебраться сюда. Теперь только избу ему надо будет поставить, он недавно женился, – болтая обо всем этом, староста, по мнению Лыткина, уводил его в сторону от разговора о смерти Гаврилы, чем вызывал лишние на себя подозрения. Только вот в чем была причина этой скрытности?
Отобедав, Гордей Устинович поднялся:
– Ну, разреши, Назар Трофимович, откланяться! Премного благодарен за угощения! – он повернулся, было, к двери, но тут взгляд его упал на комод из светлого дуба, по моде, непривычной для села, заставленный безделушками. – А ты, я вижу, жизнь поворачиваешь на столичный лад? – он кивнул на кружево, по которому расставлены были разные фигурки. Подойдя ближе, пару из них повертел в руках, а одну – птицу – даже царапнул ногтем. – Ишь ты, тяжелая вещица!
Силин с угрюмостью во взгляде наблюдал за гостем. Тот всё терялся в догадках о поведении старосты. Сам Лыткин был человеком открытым, за исключением тех моментов, когда дела касались его торговли, дабы не дать конкурентам в руки козырей. А вот, что за тайные переживания были у Силина, оставалось загадкой.
Распрощавшись с хозяином, Лыткин направился домой, решив не ломать себе головы в рассуждениях о смерти – в самом деле! – какого-то мужика, решив, что всё это вздор!
Промаявшись вечер в безделье, Гордей Устинович вдруг подумал, что можно было бы поговорить с фельдшером. Ведь вреда от беседы не будет никакого, а польза может и дать о себе знать. Крикнув сестриного кучера с крыльца, дал ему задание сходить за эскулапом, вроде для консультации по поводу непонятных болей у себя в животе, чем весьма встревожил свою супругу. Едва успокоив её, он поспешил навстречу фельдшеру, который замаячил в глубине двора, уже чуть различимый в темноте. Но это и сбило его с толку: с кучером пришла худенькая женщина неопределенного возраста, представившись женой Кузьмы Кузьмича, чем несказанно удивила Гордея Устиновича. На вид она была простовата, но разговаривала грамотно, в словах не путалась. Чувствовалось в ней гимназическое воспитание. Гордей Устинович потому, было, подумал, что она практикует вместе с мужем, но та поспешила заверить в ошибочности его выводов, сказав, что у неё есть к нему разговор, чем ещё больше заставила Лыткина недоумевать по поводу своего визита. Проводя женщину в комнату и шагая вслед за ней, он лишь пожимал плечами. Но вскоре всё стало на свои места.
Достав из небольшой холщевой сумочки пузырек с темной жидкостью, она протянула его Лыткину со словами, что это лекарство снимет неприятные ощущения в его животе, по крайней мере, до утра. Её муж до того времени просто не в состоянии осматривать не то, что пациента, но и себя не может видеть, так как пьет беспробудно, вот уж какой день!