Тайна старых картин - стр. 2
В нашем же повествовании этот подвал с его лестницей станет частью декорации страшного спектакля, задуманного неизвестным злодеем. А пока… Впереди весёлое Рождество!
Год 1955, январь
Дубовик сидел в своем кабинете. Повернувшись вполоборота, он с интересом разглядывал картину в тяжелой резной раме, стоящую на стульях у стены напротив окна.
Над головой подполковника висел лишь один портрет – самого главного чекиста страны, поэтому появление странной картины в кабинете без его ведома, вызвало у него удивление и раздражение, но, по своей обычной привычке, он осмотрел полотно более внимательно, прочитал подпись автора внизу на правой стороне и задумался.
Дверь тихо скрипнула, и в проеме показалось голова Тамары Тумановой, замполита Управления.
– Андрей, к тебе можно?
– Тамара? Заходи! – Дубовик приветственно кивнул Тумановой и рукой показал на стул у приставного стола.
– Занят созерцанием художественного произведения? – улыбаясь, спросила Тамара, присаживаясь к столу.
– Ты, кстати, не можешь мне сказать, как это появилось в моем кабинете в мое отсутствие? – наконец, повернувшись к ней, спросил Дубовик.
– У нас теперь у всех есть нечто подобное: Степаныч всем разнес, нашел в подвале целую художественную галерею. Ерохин сказал, что ты сам решишь, куда её повесить. Он и занес к тебе.
– Ну, то, что ей здесь не место – это не обсуждаемо, Ерохину за это выговор, а вот содержание самой картины вызывает у меня кое-какие вопросы… – подполковник опять бросил взгляд в сторону яркого полотна. – Весьма интересная вещь… Загадочная… Таинственная…
– Слушай, Андрей, что ты там опять увидел? Очередное убийство? – с иронией спросила Туманова. – Притягивает же тебя к подобным вещам, как магнитом! И хочется тебе мозги об это ломать? И рассуждать тут не о чем! Мещанство и не более!
– Напрасно иронизируешь, – спокойно ответил Дубовик. – Рассуждения – зарядка для ума. А насчет убийства… Ты посмотри на подпись внизу картины.
– Знаешь, товарищ подполковник, порой мне кажется, что если в нашей стране не останется ни одного преступника, ты сам лично начнешь их лепить! Чего тебе спокойно не живется? Ну, что ты там увидел? – она укоризненно посмотрела на Дубовика. – Верно говорит наш генерал: тебя надо пережить, как наводнение или ураган – закрыть глаза, стиснуть зубы и молча ждать, когда всё закончится!
Услышав эти слова, Дубовик расхохотался:
– Ну, вот видишь, генерал понимает, а ты не желаешь!.. А ещё другом называешься! Лучше посмотри, чья фамилия там стоит!
Он вышел из-за стола и, обняв Туманову за плечи, насильно подвел к картине.
Она, обреченно вздохнув, сказала:
– Ну, куда от тебя денешься? И как твоя молодая жена тебя терпит?
– Она не терпит, она меня любит! Как, впрочем, и я её! – улыбаясь, заявил Дубовик.
– О, уж про вашу любовь по всему управлению ходят разговоры! С этим не поспоришь! Ладно, что тут нацарапано? – она наклонилась к нижнему краю полотна и попыталась прочесть имя автора: – Слушай, что-то я не очень разберу… «А…», «…гл…»… «Аглая…», дальше непонятно… Можешь сам сказать, или обязательно мне самой с этим разбираться?
– Подпись гласит: «Аглая Лыткина, 1910 год». Улавливаешь?
– И что? Это твоя родственница? – опять усмехнулась Туманова, но Дубовик не обратил никакого внимания на её иронию, лишь, улыбнувшись, сказал, что историю своего города надо знать!