Тайна Шелкопряда - стр. 2

Он был сравнительно молод — может, двадцати пяти лет, — богат — относительно. Носил добротный сюртук из тертого синего бархата, туфли с блестящими пряжками и отвратительно— рыжую, как чахлая осенняя трава, шевелюру.

На приют ему было плевать; это благое дело — заботиться о сиротках, — досталось ему в наследство от родителей. Всем в приюте заправляла Квочка, а сам Рыбоглаз лишь оплачивал счета, и те не из своего кармана. На содержание сирот шли общественные пожертвования, часть оплачивалась из королевской казны. А часть из наследства, что оставляли сиротам родители.

И вот не из—за наследства ли Аннет Рыбоглаз так злился?..

Злые языки поговаривали, что Рыбоглаз жаден до чужих денег. Что он завышает расходы в своих бухгалтерских книгах, и прикарманивает выпрошенные излишки.

А вот из наследства Аннет ему не досталось ни гроша. Ни медной крошки. Да еще и влетело от королевского казначея, который вдруг проверил счет и заметил завышение. Рыбоглаз еле выкрутился и уплыл поскорее, теряя чешую с ободранных суровым казначеем боков.

Наследство оказалось опечатано с условием, что его передадут Аннет в день ее совершеннолетия, или в случае если она выйдет замуж.

— В сундук! — все тем же страшным шепотом прошипела взлохмаченная голова доброжелателя, и исчезла. Дверь с легким стуком закрылась, а Аннет заметалась по кухне, лихорадочно соображая, куда же в самом деле ей деться.

Сундук, известное местечко для того, чтобы скрыться от Рыбоглаза.

Аннет умела так зачаровать его, что Рыбоглаз в упор не видел свою жертву, даже если сам, своими руками, отодвигал ее хрупкое тельце, чтоб добраться до самого дна и поискать там. Этому нехитрому трюку научила Аннет именно Квочка. Так, по ее мнению, супругам надлежало прятать деньги от воров. Положить на самое видное место и заколдовать. И ведь работало же!

Но Рыбоглаз нарочно наложил в этот сундук тканей до самого верха, и спрятаться там было решительно негде…

Пока Аннет обдумывала все это, дверь на кухню раскрылась, и ввалился сам Рыбоглаз, потный, распаленный, с красной рожей. В руке его покачивался, поскрипывая, фонарь. Из—за плеча выглядывала тощая желчная физиономия священника.

— Вот она! — завопил Рыбоглаз как ненормальный, увидев Аннет. — Иди сюда, мерзавка!

— Зачем? — дерзко выкрикнула девушка. Хотя поджилки ее тряслись. — Что я сделала?! За что вы собрались меня наказывать?!

— Сейчас узнаешь, тварь! — гнусно выругался Рыбоглаз.

— Жене полагается почитать и слушаться мужа своего, — не менее гнусно, похихикивая и потирая сухие тощие ладошечки, произнес священник.

— Жене?! — вскричала Аннет, чувствуя, как от страха холодок карабкается по ее спине, и плечи сводит от леденящего ужаса. — Но я ему не жена! И никогда ею не стану!

— Станешь, станешь! Сегодня ночью я приласкаю тебя как следует, тощая сучка! — с ненавистью прохрипел Рыбоглаз, протягивая к Аннет волосатую ручищу.

***

Ужас девушки был так велик, что она заверещала, как заяц, и каким—то непостижимым образом растолкала обоих мужчин, вырвавшись на свободу.

— Стой, пигалица! Не то я тебе ноги переломаю! — взвыло у нее за спиной. Кажется, удирая, она пресильно ударила Рыбоглаза в бархатный живот, и теперь он корчился от боли.

— Непокорным женам полагается особое наказание! — скрипел зловредный священник. — Я выставлю тебя в одной сорочке у дверей храма и не позволю одеться, пока ты не вымолишь у меня пощаду!