Тайна леди Одли - стр. 43
– Душа не на месте? – удивилась миледи. – Это еще почему?
– Видите ли, год назад у Джорджа умерла жена, и он до сих пор не может примириться с утратой. Он человек мужественный, но это горе оказалось сильнее его. В последнее время он стал часто заговариваться, и я боюсь, как бы он не покончил жизнь самоубийством.
– Вот уж не думала, что мужчины способны на столь глубокие и долгие переживания! – заметила леди Одли. – Мне всегда казалось, что им, по большому счету, все равно – что та хорошенькая мордашка, что эта, – и, если умирает «номер один», голубоглазая блондинка, они тут же, разнообразия ради, находят себе «номер два», черноглазую брюнетку.
– Джордж Толбойз не из таких. Я твердо уверен – я знаю, – смерть жены разбила ему сердце.
– Что и говорить, со стороны миссис Толбойз было в высшей степени жестоко – умереть, заставив бедного мужа страдать от неизбывной печали, – усмехнувшись, заметила леди Одли.
«Алисия права, – подумал Роберт, разглядывая прекрасное лицо тетушки, – ребячливости моей удивительной родственнице не занимать».
Сели обедать. За столом миледи болтала о милых пустяках и была оживлена необыкновенно, и сэр Майкл, видя, какое впечатление произвела его супруга на молодого племянника, горделиво улыбнулся и сказал:
– Очень рад, что моя малышка снова воспряла духом. Видел бы ты, в каком унынии она была после нашей вчерашней поездки в Лондон!
– Была… в унынии?
– Да, мистер Одли, в ужасном унынии, – ответила леди Одли. – Утром я получила телеграфное послание от своего доброго старого друга, содержательницы частной школы, которая написала мне, что умирает и что, если я хочу повидаться с ней, мне следует поторопиться. Обратный адрес не был указан, и я решила, что она и ныне проживает там, где жила три года назад. Мы с сэром Майклом выехали в Лондон немедленно и, приехав, отправились по старому адресу. Увы, там, куда мы пришли, ее не оказалось, и, более того, никто из жильцов не знал, кто она такая и куда переехала. Сэр Майкл опросил всех лавочников в округе. Результат был столь же плачевен. Как он ни старался, раздобыть новый адрес бедной учительницы ему так и не удалось.
– Но ведь это глупо – посылать весточку, не указав своего местожительства, – сказал Роберт.
– Когда человек при смерти, ему трудно предусмотреть такие мелочи, – с упреком отозвалась леди Одли.
Ах, как ни была прекрасна леди Одли и как ни был влюблен в нее молодой адвокат, но в этот тихий сентябрьский вечер неясное чувство тревоги по-прежнему не покидало его.
Он сидел у окна, болтая с миледи о том о сем, но мыслями он был не здесь, а на Фигтри-Корт, рядом с Джорджем Толбойзом. Он все думал, думал, думал, как, должно быть, бедняге Джорджу сейчас там одиноко среди неизменных сигар, собак и канареек. Чего бы он, Роберт, сейчас не отдал за то, чтобы вернуть другу покойную жену, за то, чтобы с нею, живой, он смог прожить остаток дней в покое и счастье!
Между тем пальчики миледи легко, словно бабочки, порхали над клавишами, и величественный рояль откликался дивной мелодией, напоминавшей о хрустальных ручьях и о мириадах пузырьков, что днем и ночью нескончаемой чередой лопаются на водной поверхности…
Роберт Одли вздрогнул: ему вдруг представилось, что друг его, холодный и окоченевший, лежит на дне неглубокого потока и его мертвое тело обращено к небу, меркнущему в вечерних сумерках.