Тайна Кира Великого - стр. 30

– Не знаю.

– Хороший ответ, – кивнул он. – скольких ты убил в саду и во дворце?

– Одного в саду. Одного на дворце. Двух внутри. Всего четырех, – доложил я.

– Сражение было большим, – обратился Гобрий к царю, – раз на флангах осталось еще столько же чужих трупов.

Внезапно Кир рассмеялся – в стенах дворца как будто громыхнул раскат грома.

– Значит, большее число моих славных воинов осталось в живых, – произнес он уже без всякой улыбки. – Вот у нас есть эллин. Пусть он и ответит, какой тут был порядок всех убийств и когда полагалось умереть ему самому – до и или после этого певца. Эллины верят в могущество судьбы. Пусть он даст свою разгадку.

Эламит подался назад, сверкнув складками своих одеяний.

– У меня нет разгадки, – ответил я, – кроме той, что заговор против тебя, великий царь, гораздо больше, чем могло показаться каждому из тех, кого наняли лишить тебя жизни.

– Хитроумные эллины, – вполне уважительно проговорил Кир. – Как мудрено говорят. Скажи проще: кого ты будешь теперь обвинять в своей дурной судьбе и своей смерти?

Не помню страха. Но помню, что испытывал гордость от того, что царь был готов прислушаться к моим самым сокровенным мыслям и выводам.

Как уж там проще ни старайся, а к логову тигра в полный рост и по прямой линии не подойдешь.

– Раз одним убийцам велели немедля покончить с другими убийцами, – начал я, – значит, за всем этим черным делом стоит человек осторожный и остерегающийся молвы. Но он, замышляя против тебя, царь, сам устроил такую путаницу. Выходит, этот человек имеет слабый характер и довольно тороплив.

– Молод, а как говорит, – усмехнулся Кир. – Вот они, эллины. Наверно, все – певцы.

– Винить – не мое дело, – подойдя к «последней двери», сказал я и запнулся.

Подозрение, которого от меня ждали, а вернее – изреченное имя, показалось мне больше и весомее всей моей судьбы. Произнеся это имя, то есть получив право осудить его владельца, Кратон-милетянин, отрекшийся от своего рода, поднимался на ступеньку ближе к царям.

– Виной царь распорядится, а ты делай свое дело, – торопливо проговорил Кир, поморщился и подобрал под себя ноги, словно все стесняли его, словно, окажись мы один на один, он бы вскочил со своего трона и, подбежав к преступнику, сам бы тряхнул его за шиворот.

– Подозрения простого безродного наемника, не связанного узами крови, долга и подданства, падают на царя Мидии, – признался я и почувствовал, будто начинаю взлетать над полом и над головами обступивших меня стражников.

Кир медленно и глубоко вздохнул, затем оторвал руки от подлокотников и правой взялся за свой широкий пояс, а левую положил на рукоятку своего меча.

Его брат Гистасп не шелохнулся, как будто заснул с открытыми глазами, а эламский гость снова двинулся всем туловищем, теперь – в сторону царя.

– Вот так говорят чужеземцы, – негромко произнес Кир словно бы с тяжестью на сердце. – И станут говорить потом.

– Раз так, – подал голос эламит, – то мы можем считать этого эллина на один час правителем всех чужеземцев – арамеев, бактриан, согдов, лидийцев, египтян и даже эллинов. Можно узнать от него все будущие слухи.

По взгляду Гобрия, обращенному в мою сторону, я понял, что избавил его от неприятной необходимости высказывать Киру свои собственные подозрения.

– Что известно чужеземцу о царе Мидии Астиаге? – вдруг очнулся Гистасп, понимая, что его царственному брату самому неуместно задавать такие вопросы. – да почиет на царе великой Мидии милость богов.