Тайна двух лагерей - стр. 14

– Так вы намекаете на что? – судорожно сглотнув, поинтересовался Касаткин. – Что Тихомиров умер не от сердечного приступа? Мне же сказали, что ему за рулем стало плохо и он разбился на машине, когда ехал утром на работу.

– Да на что же мне намекать-то? – Гуров изобразил крайнее изумление. – Хотя я еще не знакомился с заключением медиков о причинах смерти вашего коллеги из «Росинки». Но знаете, наверное, это профессиональная деформация у меня: не верится мне, что две смерти рабочих и смерть директора, и все в пределах двух детских лагерей, были случайными и простыми совпадениями. Знаете, даже наука статистика – и та бы удивленно выпучила на меня глаза, заяви я, что все это и правда совпадение. А вы как находите, Артем Михайлович?

Касаткин с удивлением слушал всю эту белиберду, которую нес Гуров, а в голове его явно крутились сомнения. И сыщик это отчетливо видел. Видел он и то, что директор боялся. Но вот каковы причины его страха, предстояло выяснить. И тут интуиция подсказала Гурову, что не стоит темнить, что собеседник готов и сам высказаться о своих опасениях и страхах. А интуиция сыщика никогда не подводила, ведь она базируется на богатом опыте работы и знании людей, на наблюдательности. И Гуров решил рискнуть:

– Артем Михайлович, а вы давно знакомы с Тихомировым?

– Ну, как говорится, шапочно я его давно знал. Он все время крутился, мелькал где-то в коридорах администрации района. Я тогда не особенно интересовался, в каких он там ГУПах или МУПах работает. А директором «Росинки» его назначили три года назад. Это должен был быть его четвертый сезон. Тут, конечно, мы с ним часто встречались. И на совещаниях в администрации, и в отделе образования, и так, на хозяйстве, как говорится. То он у меня одолжит две бочки краски, то я у него упаковку шифера. Машины частенько друг у друга просим. Приходится крутиться, когда что-то происходит в разгар сезона или когда вот так «авралим» накануне открытия.

– Я понимаю вас, Артем Михайлович, – с готовностью закивал Гуров. – Тут дело такое, что в лепешку расшибись, а выполни. И вовремя откройся, и не допусти никаких ЧП.

– Вот всяких ЧП начальство в администрации боится больше всего. Тут, знаете, реакция по принципу чугунной сковородки. Свой зад бы прикрыть, а дальше трава не расти. Вот и крутимся мы на местах в таких вот организациях и предприятиях как можем. И рисковать ради дела часто приходится. Так я вам вот что скажу, Лев Иванович, не уверен я, что Тихомиров от сердечного приступа скончался, ох не уверен.

– Вы знаете, что ему угрожали, он ввязался в какое-то криминальное дело?

– Нет, не знаю я такого, но мне и знать не надо. Это же очевидно. Или долг не отдал, или узнал много лишнего, а может, и помешал кому-то.

Гуров бился около часа с директором лагеря, но тот так и не смог объяснить, какие же такие причины могли быть у преступников, чтобы убить директора «Росинки». Скорее всего, это были только фантазии и страхи самого Касаткина. Но он так убежденно говорил о них, что поначалу сыщик и правда поверил. Но даже результаты вскрытия однозначно показали, что причиной потери сознания руководителя «Росинки» был сердечный приступ. В чем был прав Касаткин, так это в том, что работа у них была «на износ».

Безруков приехал после обеда. Выглядел лейтенант уставшим и понурым. Поздоровавшись с Гуровым, он уселся на лавку и замолчал. Порадовать своего шефа ему явно было нечем. Да, подумал Гуров, глядя на молодого оперативника, в молодости так и бывает: небольшая неудача, не срослось, не получилось, как планировалось, и сразу сомнения в своих силах, способностях. В молодости хочется всего и сразу. И только с возрастом понимаешь, что достигается все трудом, работой. Гуров сел на лавку рядом с Безруковым и заговорил, вроде бы и не обращаясь к молодому напарнику, а так, размышляя вслух.