Татьяна и Александр - стр. 29
– Государство будет временно платить рабочим за производство ботинок меньше.
Александр немного помолчал.
– Значит, в период ужасающей всемирной инфляции Советский Союз будет платить рабочим меньше? Насколько меньше?
– Меньше, вот и все.
– А как мы будем покупать ботинки?
– Временно не будем. Придется носить прошлогоднюю обувь до тех пор, пока государство не встанет на ноги. – Инженер улыбнулся.
– Хорошо, – спокойно произнес Александр. – Государство достаточно окрепло, чтобы покрыть затраты на «роллс-ройс» для Ленина, да?
– Какое отношение имеет «роллс-ройс» Ленина к теме нашей беседы?! – взорвался инженер, а Славан рассмеялся. – В Советском Союзе все будет хорошо, – продолжил инженер. – Наша страна пока в стадии младенчества. Если понадобится, займет денег за рубежом.
– При всем уважении, товарищи, ни одна страна в мире не одолжит больше денег Советскому Союзу, – сказал Александр. – Эта страна отказалась от уплаты иностранных долгов в тысяча девятьсот семнадцатом году после большевистской революции. Мы еще долго не увидим иностранных денег. Мировые банки закрыты для Советского Союза.
– Нам надо набраться терпения. Перемены не происходят в одночасье. А тебе надо иметь более позитивный настрой. Гарольд, чему ты учишь своего сына?
Гарольд не ответил, но по дороге домой спросил:
– Александр, что на тебя нашло?
– Ничего. – Александр хотел взять отца за руку, как обычно, но вдруг подумал, что уже вырос, однако через какое-то время все же взял отца за руку. – По какой-то причине экономика не работает. Революционное государство основано прежде всего на экономике, и это государство предусмотрело все, за исключением того, как платить рабочей силе. Рабочие все меньше ощущают себя пролетариями и все больше – государственными фабриками и станками. Мы живем здесь уже больше трех лет. Мы только что завершили первый пятилетний план. И у нас так мало еды, и ничего нет в магазинах, и… – Он хотел сказать, что люди продолжают исчезать, но промолчал.
– Ну а как, по-твоему, обстоят дела в Америке? – спросил Гарольд. – Безработица – тридцать процентов, Александр. Ты думаешь, там лучше? Весь мир страдает. Посмотри на Германию: какая чрезмерная инфляция. Ныне этот человек Адольф Гитлер обещает Германии окончание всех их бед. Может быть, он достигнет успеха. Немцы определенно на это надеются. Что ж, товарищи Ленин и Сталин обещали то же самое Советскому Союзу. Как Сталин назвал Россию? Второй Америкой, да? Мы должны верить и следовать нашему курсу, и скоро станет лучше. Увидишь.
– Да, папа. Наверное, ты прав. И все же я знаю, что государство обязано платить народу за труд. Насколько меньше будут тебе платить? Мы уже не можем позволить себе мяса и молока, но, даже если бы могли, этих продуктов почти не бывает. И тебе будут платить еще меньше – до какого предела? Они поймут, что для работы правительства им требуется больше денег, а ваш труд – это их наибольшие переменные расходы. Что они намерены делать? Сокращать ваше жалованье – до какого предела?
– Чего ты боишься? – Гарольд сжал руку Александра. – Вырастешь и освоишь серьезную специальность. Ты по-прежнему хочешь стать архитектором? Станешь. Займешься своей карьерой.
– Боюсь, – сказал Александр, вырывая руку у отца, – это лишь вопрос времени, когда все мы станем не более чем основным капиталом.