Таракан из Руанды - стр. 8
Английской речи в Руанде практически не было слышно – разве что в Кигали, среди беженцев-мусульман, которые скитались в поисках лучшей доли. Отец с братом переходили на английский во время острых перепалок, когда им не хотелось посвящать мать в суть спора. Оливия первые английские слова выучила по книжкам с яркими картинками, которые отец привозил из поездок на научные конференции за рубежом. А французский, наравне с народным киньяруанда, всюду был в ходу еще с колонизаторских времен. Объясняться на киньяруанда непросто: речь руандийцев изобилует старинными поговорками и выражениями, относящимися к незапамятным временам. Простые слова, складываясь в предложения, внезапно обретают совсем иной смысл. Старая Элоди говорила, что киньяруанда создан для гимнов и песнопений, торжественных и прекрасных, как пылающее закатное небо. Но когда однажды Лаура из любопытства спросила у Оливии, как будет звучать на ее родном языке какая-то фраза, та лишь беззвучно пошевелила губами, не в силах выдавить ни звука, – горло сжало стальными обручами. Киньяруанда стал проклятым языком. Языком ее ночных кошмаров.
Заняв свое место за последней партой, Оливия оглянулась. Кажется, из-за разговора с директором она пропустила половину урока. Девочки в классе по цепочке зачитывали на английском фрагменты из «Ифигении» Расина для обратного перевода на язык подлинника – французский. Оливия перечитывала трагедию столько раз, что помнила текст почти наизусть. Стараясь не шуршать оберточной бумагой, она осторожно распечатала подарочный сверток и достала блокнот. Зеленый переплет, линованные листы благородного оттенка слоновой кости. Даже замочек с крошечным ключом. Она снова оглянулась по сторонам, но все одноклассницы были заняты заковыристым текстом.
Оливия твердым, округлым почерком вывела на форзаце свое имя, перелистнула и провела ребром ладони по сгибу. Ее рука в нерешительности зависла над листом. А затем буквы сложились в слова.
«Я точно помню день, когда была абсолютно, безоговорочно счастлива. 6 марта 1994 года. Мне исполнилось двенадцать. И я ела крокодила – в первый и, наверное, в последний раз в жизни. Танцевала так, что отбила пятки. И все были живы. И смеялись. А потом был ливень, похожий на библейский потоп».
Растревоженные воспоминания теснились, затуманивали взгляд, как ил, поднятый со дна медленной реки. Тем утром она проснулась, предвкушая день, полный веселья, сладостей и подарков. К тому же Марк твердо пообещал, что не пропустит празднования дня рождения младшей сестры. Так что даже напророченный в прогнозе погоды ливень не грозил испортить настроение – тем более что на небе не было ни облачка.
Когда полуденная жара спа́ла, в саду, прямо под раскидистыми кронами, накрыли длинные столы. Калитку пришлось подпереть камнем, потому что поток гостей не иссякал. Зная, как доктор Каремера любит свою маленькую дочурку, на празднование прибыли знакомые из отдаленных деревень и даже из Кигали. Гости собирались кучками, обсуждали что-то вполголоса, но, стоило кому-то подойти поближе, тут же смолкали. Приглушенный шепот, недомолвки, вздохи и уклончивые взгляды – Оливия давно подметила, что взрослые изобрели свой тайный язык.
Старый Стефан Нкурунгиза, который был почетным гостем на любом торжестве в деревне, первым разломил лепешку и произнес: «Благодарим тебя, Господи. Пошли здоровье и достаток всем в этом доме. Пусть посевы, брошенные после сезона дождей, обернутся богатым урожаем. Помоги труженикам избежать опасности в поле: пусть не ужалят их ни змея, ни скорпион, могучий владыка кустарников. Убереги их голени от порезов мотыгой и мачете. Пусть им сопутствует удача во всех добрых начинаниях. Пусть их жены рожают мальчиков – сильных и здоровых. Пусть соседи живут в мире и не делят ни скот, ни землю. Пусть вершится все так, как заведено с начала времен, и дети будут укладывать в землю своих отцов, а не отцы – детей».