Танец на острие клинка - стр. 7
Утеплившись, вернулась к костру и потянулась за чаем. Томимая жаждой, я не сразу заметила странный привкус напитка. Только после второго или даже третьего жадного глотка отставила пиалу, но в голове уже шумело. Глянула затуманенным взором на служанку, уронившую голову на плечо охранника. Тот сидел неестественно прямо, пугая остекленевшим, неморгающим взглядом. Я поняла, что нас чем-то опоили. Захотелось позвать на помощь, но сил не было даже рот открыть. Повалилась боком на кошму в состоянии странного безволия и закрыла глаза.
Не знаю, сколько времени прошло, когда услышала шорох приближающихся шагов. Наверное, немного – костёр ещё не прогорел, хоть и не давал уже столько света. Через силу приоткрыла глаза и увидела, как из темноты вышел Абд. Тот самый охранник, что пытался заговорить со мной днём. Мужчина, стараясь остаться незамеченным, прятался в тени, но я всё равно узнала его. Незваный гость наклонился, осторожно подтянул к себе котелок с остатками чая, а затем резким движением выплеснул жидкость в костёр, стараясь загасить его. Зашипели горячие поленья, пар вперемешку с золой взметнулся в воздух, и темнота резко опустилась на нашу стоянку.
Изо всех сил напрягала я слух, чтобы понять, что происходит. Зачем он здесь? Пришёл ограбить? Так нет у меня никаких ценностей, кроме ножного браслета с множеством серебряных бубенчиков и колокольчиков. Вряд ли он стоит того, чтобы…
Послышался глухой, едва слышный удар, а следом непонятное, неприятное бульканье, почти сразу ещё один удар и вновь бульканье. Что он там делает? Я даже головой пошевелить не могу, чтобы посмотреть. Неведенье страшит до слёз.
Шаги приближались. Абд остановился подле меня и вдруг схватил меня со спины, приподнял – и вот я уже вишу вниз головой, перекинутая через плечо. Плечо человека, который быстрым шагом удаляется от места стоянки каравана.
«Меня что, опять украли?» – успела подумать я, прежде чем окончательно провалилась в беспамятство.
– Госпожа, госпожа! – кто-то сильно стучал в калитку, и звонкий мальчишечий голос звал с улицы.
Дома я была одна. Тётушки ушли в гости к подруге. Настойчиво звали с собой, но мне не хотелось кутаться в длинное плотное покрывало, потом плестись по жаре через весь квартал на соседнюю улицу. А больше всего не хотелось слушать, как одуревшие от скуки и жары тётки будут перемывать кости всем знакомым.
И вдруг кто-то стучит. Я подкралась к калитке и глянула в щель. Мальчишка. Незнакомый, но одежда похожа на ту, в которой занимаются ученики отца.
– Тебе чего надо? – строго спросила я.
– Госпожа, меня из школы послали. Вашему отцу плохо. Кажется, сердце…
Дальше слушать не стала. Отец! Он может умереть. Заполошным стрижом метнулась в дом, схватила ту самую накидку, что всего лишь час назад не хотела надевать, и выскочила на пустынную улицу. Мальчишка как сквозь землю провалился. Да и что ему меня ждать. Учеников редко в город выпускают, наверное, убежал за сладостями или ещё куда. На ходу плотнее запахивая полы и натягивая пониже колпак, я бросилась по знакомой дороге к выходу из города.
Запыхавшаяся, встревоженная болезнью отца, топот копыт за спиной услышала в последний момент. Хотела прижаться к высокому забору, чтобы пропустить всадников, но не успела. Меня на ходу подхватили поперёк живота, подтянули, плотнее завернули в накидку и боком посадили впереди наездника.