Танцующие на каблуках - стр. 40
– Да, Егор, мы сделаем, – уже спокойно продолжил полковник, вставая и подходя к окну. – Я назначу Крайнова. Он хороший следак. Ответственный.
– У Крайнова чугунная жопа, он давно погряз в документах. Сидит у себя в кабинете, пузо отрастил, – безлико проговорил Егерь.
– У него отличная команда, не хуже твоей, – полковник снова взглянул на Егеря, встретил тот же взгляд и тяжело вздохнул.
– Ты не можешь вести это дело! Денис был твоим другом, у тебя предвзятое, личное отношение. Это помешает тебе. По уставу не положено. В любой… момент твое горе может взять над тобой верх…
Полковник нес чушь, которую положено говорить в этом случае. Он с трудом вспоминал, что там по этому поводу написано в уставе. В любом другом случае, с кем-то другим, не Егерем он бы и вовсе ограничился формальным отказом, заранее пресекая возражения и сопротивление. Но Егерь не сдастся, он пойдет напролом, в этом Веденцев не сомневался. И любой исход этого пролома выйдет боком и ему самому, и Егору.
Доводы не подбирались.
– Черт бы тебя побрал! Тьфу, – выругался полковник, расстёгивая верхнюю пуговицу кителя и присаживаясь на собственный стол.
– Ты же каждому, кто окажется хоть чуть замешан в деле, хоть кроху информации имеет, начнешь носы плющить и руки ломать! – сокрушенно выпалил Веденцев. – Или вовсе палить из табельного оружия.
– У меня есть и не табельное, чистое, – буркнул Егерь.
– Вот! Ты даже не споришь!
– Разве я недостаточно продемонстрировал на службе профессионализм и хладнокровие? Не заслужил доверия? Хоть раз как-то подвел вас?
– Нет, Егор, ни разу. Заслужил. Продемонстрировал, – согласился полковник, и в его голосе зазвучали отеческие нотки. Вот это уже напрягло Егеря. Значит, его тоже ждал сюрприз. – Вот только мы с тобой оба знаем, сколько жалоб на тебя и рапортов я прикрыл, сложив под свою и под ту самую чугунную жопу Крайнова, кстати, тоже. Не дал хода, потерял и забыл. Однажды эта бомба рванет и разнесет наши… к чертям собачим. В каждой жалобе! В каждой, превышение полномочий, немотивированная агрессия, мать ее, и… и.
– Физическое воздействие, – подсказал Егерь.
– Угу, – согласился Веденцев. Он быстро обошел стол, резко дернул ящик стола и кинул на стол листок.
– Вот! Почитай! Вчера пришло. Ты отрезал ухо допрашиваемому! Отрезал, Егор! Ухо!
– Это было месяц назад, – фыркнул Егор. – Что-то они долго пишут. Там малолетний ублюдок нападал на невинных старушек, отнимал последнее! Хрен с ним – отнимал! Он бил их с садизмом и жестокостью, чтобы они не могли его вспомнить!
– Это вообще было не твое дело! Его районные ведут! Ты, как папка, в детский сад разбираться ходишь?
– Да! Хожу! На следователя Никонова уже папашка ублюдка наехал, хачик стремный. На мать напали, дочку поцарапали по лицу. Ей тринадцать лет, она только с мальчиками встречаться начала! Это давление на расследование, – защищался Егерь. – И ухо этот чмошник при задержании повредил, через забор драпал, а ручки слабенькие, жопка хиленькая, никакого пресса, силенок только на старушек хватало, об торчащую доску башкой саданулся, ухо порвал.
– Угу, – кивнул товарищ подполковник, – а при допросе тобой оно само совсем отвалилось.
Егор кивнул и закусил губу, сдерживая улыбку.
– Тебя там вообще быть не должно было! Не твое дело, не твой район!