Там, где цветет полынь - стр. 34

Если только не избавиться от нее. Потратить желание, выигранное у Гуса, на то, что и правда нужно. На самое заветное, неисполнимое, способное исправить и спасти. Не просто вытащить из болота, а высушить его до дна.

Уля решительно поднялась, обошла повалившийся столик. На выпавшем из коробки куске пиццы сидела муха. Одна ее лапка потерла другую.

Уля распахнула дверь, зная, что Рэм стоит на пороге.

– Ты кричала, – сказал он.

– Мне приснился дурной сон.

– Ты очень громко кричала.

– Это был очень дурной сон. – Уля обняла себя за плечи. – Гус может исполнить любое мое желание, кроме воскрешения?

– Да.

– Любое – значит, совсем любое?

– Да.

– Отлично, я согласна. – Слова легко скользнули с губ, и в эту же секунду Уле захотелось взять их назад, но она продолжала стоять, рассеянно улыбаясь Рэму.

Они стояли у здания, похожего на раздолбанный спортзал. Уля рассматривала бурые стены, подслеповатые квадратные окошки, складывавшиеся, как тетрис, в высокие рамы от пола до плоской крыши.

Класса до седьмого мама водила ее в точно такую же школу. Не лицей, не гимназия, не еще какое-то новомодное слово, что делало бы ребятню умнее в глазах любящих родителей, готовых отдавать добрую часть зарплаты на классные нужды. Просто школа. Покрытые краской парты, гулкие коридоры в панцире кафеля, пропахшая компотом столовка и спортивный зал.

Он казался Уле местом пыток. Потная раздевалка, темный коридорчик и, наконец, расчерченное под баскетбольную площадку помещение с дощатым полом и эхом, множащим удары маленьких ладошек по мячу.

Теперь это было далеко. Память умело стирает ненужности, прячет их, чтобы однажды вытащить на свет: мол, на, смотри, вспоминай! И Уля вспоминала, как мама ждала ее, сидя на низкой лавочке в фойе. И как она начинала улыбаться, стоило Уле выбежать из дверей, на ходу застегивая белую кофточку. Все девять пуговок-жемчужинок – они запомнились особенно четко. Матовый блеск крашеной пластмассы, тихий скрип о ткань, страх, как бы не оторвались, не потерялись на полутемной лестнице – где потом такие найдешь?

Уля тяжело сглотнула, прогоняя воспоминания. Не время. Не место. Ни сейчас, ни потом. Никогда.

По дороге с громким шумом неслись машины. Уля вдохнула влажный воздух, пропитанный дорожной пылью, и обернулась на Рэма. Тот стоял чуть в стороне, прижимая к уху телефон, и все никак не мог дозвониться.

Где они и почему здесь оказались, Уля не знала. Как только согласие сорвалось с губ, Рэм потащил ее прочь из дома так поспешно, что она успела схватить куртку и натянуть на босые ноги ботинки. Теперь ногам было холодно и мокро. Но Рэма ее проблемы не волновали. На все вопросы он отвечал равнодушным молчанием.

– Может, придем в следующий раз? – робко предложила Уля, когда Рэм в очередной раз прошел мимо, со злостью давя на кнопки телефона.

Тот бросил на нее раздраженный взгляд и было открыл рот, чтобы ответить, но гудки сменились громким щелчком соединения. Уля напрягла слух, пытаясь разобрать слова, но Рэм уже нажал на отбой.

– Пойдем, нас ждут, – сказал он. Сунул мобильник в карман и направился вдоль стены.

Уля успела заметить, как он украдкой вытер ладонь о штанину – брезгливо и воровато. Они долго шли по узкому тротуару. Здание казалось таким бесконечным, что пройди вдоль него не останавливаясь – и рано или поздно вернешься туда, откуда начинал свой путь, обогнув всю Землю. Если бы не бурый цвет, Уля решила бы, что перед ней нескончаемая гладь стены из сна.