Талый снег - стр. 17
Ну, залезу я к нему в штаны. А что потом? Дальше что? Роль любовницы в лучшем случае и бесконечная, нескончаемая агония вкупе с раздирающим душу чувством одиночества. Так себе перспектива. Пытка, личный ад, в котором отчаянье сплетено с фанатичной потребностью. Это прямой путь к зависимости от человека, от его настроения, от его жизни, это потеря себя. Усмехнулась и, сделав еще глоток, набросила на себя гостиничный халат. Убрав виски в карман и открыв дверь на лоджию, села на порог закуривая. Нет. Подобная перспектива меня не устраивает, заманчивая, сладкая, но не моя. Я давно усвоила одно простое правило в этой жизни: как бы ты сильно ни любила мужчину, помни, что х*й – это не несущая конструкция в твоей жизни. Поэтому, докурив, допила виски и отправилась в душ. Завтра вылет домой. А после еще к матери ехать. Мне нужны силы и физические и моральные. Я морального права не имею явиться к матери растоптанной и раздавленной. Я ее дочь. Дочь женщины, которая каждый день в схватке за жизнь своего ребенка на протяжении уже двадцати лет. Она столп, нерушимый, непоколебимый. И я ее дочь. То, что меня попользовал мужик, это не конец света, не причина растекаться киселем у ее ног и заставлять ее переживать еще и за меня. Жива, здорова, а значит, жизнь идет дальше. С этими мыслями я забралась в постель, благо вырубило почти сразу, как голова коснулась подушки.
Утро встретило меня головной болью, выпив лекарство, приняла душ. Оделась, собрала вещи, подготовила чемодан и вышла из номера. Надо было позавтракать, что бы окончательно воскреснуть и просигналить этому миру, что он для меня не рухнул.
Дверь его номера распахнулась почти одновременно с моей.
– Доброе утро, Захар Александрович, – произнесла спокойно и максимально равнодушно. Не дожидаясь его, прошла к лифту. Встал рядом. Смотрела куда угодно, лишь бы не на него.
Тяжело смотреть в лицо тому, чьи ласки заставляли ночью стонать в беспамятстве, а теперь вам нужно снова вернуться в привычные роли, выстроить разрушенные границы и рамки. Хотелось провалиться сквозь землю. Совместный спуск в лифте стал пыткой. Но мой разум все же нашел ресурс двигаться дальше. Злость – прекрасное топливо, в моем случае просто неиссякаемый ресурс. Я разозлилась на него, на себя, на всю эту дебильную ситуацию. Он просто напился. Я не знаю, что у него случилось, и почему он выбрал именно этот день, до этого я никогда не видела его пьяным. Но мне, идиотке, надо было просто бежать сразу в свой номер, и не попадаться ему на глаза. Или просто уйти после поцелуя. Тогда не было бы сейчас настолько ужасно внутри. Нашел бы кого пригласить в свою постель, раз так припекло.
Первым порывом, после того как я утром увидела пополненный баланс моего счета на триста тысяч, было конечно, отправить ему его деньги обратно, но теперь, хрен, услуга была оказана, душонку я свою потрепала изрядно, и эти триста тысяч мне нелишние, этакая компенсация за моральный ущерб. На ипотеку закину, хоть закрою быстрей. Триста тысяч в хозяйстве не лишние, применение найду, а Довлатов не обеднеет. Я гоняла, эти мысли в своей голове пока мы ждали заказ, попутно разгребала в планшете рабочую почту, изображая занятость.
Ели в молчании. Довлатов лишь уточнил время вылета и снова уткнулся в свой телефон, прихлебывая горячий кофе.