Таблетка от ревности - стр. 35

Я мило улыбаюсь, наблюдая за этим спектаклем и потягивая игристое, холодное и колкое, как моё удовлетворение от происходящего. Бокал запотевает под моими пальцами, и я прижимаю его к шее, позволяя холоду пробежать по коже. Краем глаза замечаю, как Тайлер следит за этим движением, его взгляд задерживается на пульсирующей точке под моим ухом.

Брайан перехватывает этот взгляд, его челюсть напрягается. Когда он снова заговаривает, в его голосе проскальзывает нетерпение:

– …а в прошлом квартале мы увеличили показатели на тридцать процентов, несмотря на рецессию.

– Впечатляюще, – произносит Тайлер, не отрывая глаз от меня, в его тоне столько же искренности, сколько в рекламе зубной пасты.

Наконец Брайан сдается. Я вижу это по тому, как резко он выпрямляется, как его пальцы стискивают салфетку, прежде чем аккуратно положить ее рядом с тарелкой.

– Николь, мне жаль прерывать наш… увлекательный разговор, – он лжет так же искусно, как я изображала интерес к его финансовым успехам, – но у меня неотложный звонок с Токио. – Он бросает многозначительный взгляд на часы. – Биржа открывается. Буду ждать тебя в машине.

Скользнув взглядом по Тайлеру, он добавляет:

– Возьми столько времени, сколько нужно для… воспоминаний.

– Конечно, Брайан, – я касаюсь его руки, позволяя пальцам задержаться на мгновение дольше необходимого. Привычный жест, призванный уверить его в моем интересе. – Я ненадолго.

Когда Брайан поднимается, я ловлю взгляд проходящей мимо официантки и замечаю любопытство в ее глазах. Интересно, насколько очевидна наша драма для посторонних?

Когда Брайан уходит, атмосфера мгновенно меняется. Словно кто-то выключил фоновую музыку в многолюдном зале.

Тайлер меняется в лице так резко, что это почти захватывает дух. Напускное дружелюбие и светская маска испаряются. Его глаза темнеют, в них плещется что-то первобытное, собственническое.

– Этот старик серьезно? – его голос тих и опасен. Он наклоняется ближе, так что я чувствую тепло его дыхания на своей коже. – Николь, он же годится тебе в отцы.

Его слова – как пощечина, но где-то внутри меня разливается темное удовлетворение. Я задела его за живое. Я имею над ним власть.

– А тебя это каким боком касается? – я откидываюсь на спинку стула, скрещивая ноги, намеренно создавая дистанцию. Изучаю его реакцию из-под полуопущенных ресниц, словно ученый, наблюдающий за экспериментом.

Тайлер сглатывает, его кадык движется под загорелой кожей. По тому, как он сжимает кулаки, я вижу, что он борется с собой.

– Ты с ним трахалась? – спрашивает он, и за этим вопросом скрывается настоящий страх.

– Тайлер, это просто мой ухажер, – я растягиваю слова, наслаждаясь его явным дискомфортом. Провожу пальцем по краю бокала, создавая низкий вибрирующий звук. – Мы ещё не спали.

Делаю паузу, наблюдая, как его плечи начинают расслабляться, и добавляю:

– Пока.

Это слово повисает между нами, как брошенный вызов. Его глаза вспыхивают, и что-то в его взгляде заставляет мой живот сжаться в тугой узел.

– Никаких "пока", – он подается вперед так резко, что стол между нами слегка вздрагивает, бокалы издают тихий звон. Его голос снижается до интимного шепота, который проникает под кожу. – Ты с ним больше не увидишься.

Это не просьба. Это заявление, требование, почти угроза. И вместо того, чтобы почувствовать негодование, я ощущаю волну жара, поднимающуюся от ключиц к щекам. Часть меня, та примитивная часть, которую я так старательно подавляла годами, отзывается на его властность с предательским трепетом.