Таблетка от ревности - стр. 16

– Разумеется, – я опираюсь на столешницу напротив нее.

– Ты до сих пор холост? – она смотрит мне прямо в глаза.

Я делаю глоток чая, обдумывая ответ. Обычно я отделываюсь шутками или поверхностными фразами, но сейчас почему-то хочется сказать правду.

– Я был женат, – наконец говорю я. – Три года. Развелся полтора года назад.

– Мне жаль, – в ее глазах искреннее сочувствие.

– Не стоит, – я качаю головой. – Это был хороший урок. О себе, о том, чего я действительно хочу от жизни.

– И чего же ты хочешь? – она наклоняет голову, и прядь волос падает ей на лицо.

Я смотрю на нее – на эту девушку, которую почти не знал в школе, и которая сейчас сидит на моей кухне, пьет чай и задает вопросы, на которые у меня нет готовых ответов. В эту минуту я чувствую что-то новое – не то привычное желание, которое возникает, когда я встречаю красивую женщину, а какое-то другое чувство. Более глубокое. Более настоящее.

– Честности, – говорю я тихо. – Простых, настоящих отношений. Без игр.

Я делаю паузу, немного смущенный собственной откровенностью:

– Прости, я не собирался грузить тебя своими экзистенциальными кризисами через час после встречи.

Николь улыбается, но не насмешливо, а понимающе:

– Я тебя не осуждаю. В тридцать все мы начинаем задавать себе неудобные вопросы.

– Тридцать два, вообще-то, – поправляю я. – А тебе кстати сколько сейчас?

– Мне всегда восемнадцать, – она отпивает чай.

Я усмехаюсь и наклоняю голову.

– Да, точно. По крайней мере выглядишь ты точно ещё на восемнадцать.

– Честно, я не ожидала услышать, что ты был женат, – она смотрит мне прямо в глаза, и я вижу в ее взгляде искреннее удивление. – Отказался от полигамии на целых три года.

Я усмехаюсь, делая глоток чая. Ее прямолинейность застает меня врасплох, но почему-то не раздражает.

– Мы с Бекки, моей бывшей женой, договорились о свободных отношениях, – отвечаю я, поставив чашку на столешницу. – Каждый мог встречаться с кем-то на стороне, были определенные правила.

– И как, работало? – Николь поднимает бровь, явно заинтригованная.

– Какое-то время да, – я пожимаю плечами. – Потом стало ясно, что мы просто живем параллельными жизнями под одной крышей. Отношения зашли в тупик.

– А сейчас? Все еще предпочитаешь свободу? – она спрашивает это небрежно, словно о погоде, но я чувствую, что ответ для нее важен.

– Сейчас я осознал, что это был бред, – говорю тихо, глядя ей в глаза. – Знаешь, все эти современные концепции отношений, где каждый сам по себе… В какой-то момент понимаешь, что это просто способ избежать настоящей близости.

Я делаю паузу, удивляясь собственной откровенности:

– Если честно, я хочу попробовать что-то новое. Вернее, старое как мир – обычные моногамные отношения. Никогда по-настоящему в таких не был.

– Даже в школе? – она улыбается, и в ее улыбке есть что-то дразнящее. – Вроде ты встречался с Эшли целых три месяца. Для старшей школы это почти вечность.

– Эшли? – я смеюсь, и воспоминания о первой серьезной подружке наполняют меня странной ностальгией. – У нас было четкое соглашение. Она получала статус девушки футбольной звезды школы, а я – возможность целоваться с королевой группы поддержки. Настоящей верности там и близко не было. Скорее… взаимовыгодное партнерство.

Ника медленно кивает, осторожно отпивая чай. На ее лице мелькает тень, которую она тут же пытается скрыть за чашкой. Я вижу, как ее пальцы напрягаются, обхватывая керамические бока. В комнате повисает тяжелая тишина, наполненная невысказанными словами. Я понимаю, что задел старые раны – болезненные шрамы, которые, как оказалось, время не исцелило полностью.