Сын Йемена - стр. 9
Салим положил на стол несколько листков бумаги и ручку, а сам достал из рюкзака, стоящего у окна, пару консервных банок и бутылку с водой. Муниф, подивившись, как в такой ситуации этот разведчик может есть, сел и начал писать, но когда Салим вскрыл банки и протянул одну ему вместе с бутылкой воды, Муниф вдруг жадно принялся есть и пить взахлеб, прикончив разом полбутылки. Он, наверное, никогда в жизни не ел так неистово.
Украдкой поглядывал на Салима, испытывая одновременно ненависть, уважение и любопытство. Увидел только безмерную усталость на его лице. Он знал некоторых офицеров из йеменских спецслужб – поверхностно, выполняя поручения Джазима и встречаясь с ними. Муниф не был склонен их недооценивать, но и не боялся. Воспитывали его с ощущением свободы и независимости от Саны и власти президента. Племена оставались своевольными всегда, и по сей день. Их законы превыше всех законов – и юридических, и даже мусульманских. Они могли диктовать президенту свои требования. И диктовали. Муниф ощущал свою принадлежность к такой силе. До тех пор пока не увидел изуродованные трупы своих соплеменников в морге. Там, под мертвенным светом люминесцентных ламп, рассеялись остатки иллюзий о мнимой безопасности. Хотя они развеялись, вообще-то, чуть раньше…
– Ты будешь пялиться на меня? Когда все закончится, я подарю тебе свой портрет на память, – пошутил Салим и постучал по листку бумаги, намекая, что надо писать.
– У тебя кровь на рукаве, – с брезгливостью заметил Муниф, подумав, что этот разведчик не гнушался кого-то бить, как те двое. Он и с ним, Мунифом, так поступил бы, если бы не сломал его сразу же морально.
– Шайтан! – Салим начал расстегивать камуфлированную куртку, морщась. Под ней обнаружился тренированный торс и пропитавшийся кровью бинт на левом плече. Салим достал из того же рюкзака черный вакуумный ИПП. Когда он его разорвал, Муниф узнал израильский перевязочный пакет. Видел такие у схваченных властями бойцов «Аль-Каиды» – AQAP. Этот был с двумя подушечками для сквозного ранения, которое, собственно, у Салима и наличествовало.
– Помоги, – попросил он и протянул нож, чтобы распороть прежнюю повязку, нисколько не опасаясь вооружить своего пленника.
Муниф и в самом деле не решился на него напасть. Аккуратно снял повязку, обнаружив под ней неприглядное незашитое отверстие с рваными краями, из которого вяло сочилась кровь.
– Где это тебя? – Муниф довольно ловко его перевязал, затянув эластичным бинтом, чтобы кровь остановилась.
– Здесь же, в Эс-Сауре, – Салим снова постучал по бумаге.
Пока Салим одевался, Муниф разглядел заинтересовавший его нож. Американский «Вестерн» с деревянной ручкой из красного дерева, довольно старый, истертый и поцарапанный, по-видимому, сменивший не одного владельца. Ведь наверняка Салим не участвовал в «Буре в пустыне», где использовали эти ножи «последнего шанса». А почему, собственно, не участвовал? Ему сейчас около сорока, даже чуть больше. Если был иракским солдатом… Иракцев побили в Кувейте, но ведь мог быть у него трофей? Однако как мог разведчик России в качестве иракского солдата да еще в таком юном возрасте оказаться в той заварушке?..
На одном листке Муниф быстро написал биографию, благо она небольшая. Несколько раз Салим заглядывал ему через плечо и указывал пальцем на те слова, которые не мог разобрать. Муниф тоже молча приписывал сверху более четко.