Сын Йемена - стр. 11
– Ляг на пол и лежи тихо, лицом вниз.
Муниф не заставил просить дважды и уткнулся носом в резиновый коврик, ухитрившись так изогнуться в позвоночнике, что коленки при этом уместил в выемку под сиденьем водителя.
Услышал снова турецкую речь, когда машина остановилась и водитель, не выходя из машины, с кем-то заговорил. Обливаясь потом от неудобного положения, духоты и страха, Муниф подумал, что люди Салима решили того обмануть и отправились к границе с Турцией. Однако прикинул, что до границы доехать еще не успели бы, к тому же не стали бы прятать пленника, если приехали к своим. И все же Муниф сдвинул флажок предохранителя на пистолете и замер. Боковым зрением увидел свет фонарика, скользнувший по заднему сиденью, но скрюченного на полике человека не заметили. Машина тронулась с места, набирая скорость.
– Вылезай, – сказал водитель.
Больше прятаться не приходилось. Ехали до рассвета, не останавливаясь. Муниф не спал уже третьи сутки. Вполглаза дремал в машине, но ни мозг, ни тело не отдыхали и не восстанавливались, он испытывал только щекочущее ощущение в голове от раздражающей усталости, словно термиты пробрались в черепную коробку и вгрызались в кости изнутри.
В очередном доме из череды бесконечных перевалочных квартир игиловцев они провели часа три. Первый час водитель лежал на ковре в комнате и храпел, задрав бороду к потолку. В его приоткрытый рот норовила залететь муха, которую лениво отгонял второй игиловец. Муха отлетала к потолку, кружила какое-то время вокруг лопастей вентилятора и снова пикировала к приоткрытому рту спящего. Потом спал второй.
Муниф не сомкнул глаз. Ему дали бутылку воды и велели сесть под окно, что он беспрекословно и сделал. Старался не встречаться глазами ни с тем, ни с другим своим проводником. Знал всегда, что хищникам – лисам или волкам, если встретятся в горах Йемена, – не стоит смотреть в глаза. Эти двое, хоть и двуногие, хищники.
Поехали дальше уже при дневном свете. И вскоре Муниф увидел долины, засаженные оливами и финиковыми пальмами, росшими под Идлибом. Теперь уже после недавних боев в этих рощах слишком много железа, и к тому же взрывоопасного железа. Муниф потер распухшие от ударов подбородок и скулу, подумав, что такие парни не остановятся на достигнутом. Вовсе сожгут эти рощи и разломают то, что пока еще не доломали… Впрочем, Сирия мало его волновала, а уж тем более ее сомнительное будущее. Свое будущее куда интереснее.
Когда въехали в Идлиб, Муниф воспрял духом и указал водителю, куда ехать. Однако до последнего не верилось, что все закончится мирно. Он подозревал, что, зайдя в квартиру, боевики заберут документы и вещи и либо отвезут его обратно вместе с барахлишком, либо прибьют тут же. Зачем им нужен его труп, он не додумал воспаленным от бессонных дней и ночей мозгом. Сознание пробуксовывало и ходило по замкнутому кругу, в котором движителем был инстинкт самосохранения.
Он отдал паспорт одному из боевиков, поднявшемуся с ним в квартиру. Другой остался в машине, и это вселяло надежду на мирный исход. Боевик быстро сфотографировал все страницы паспорта и даже обложку. Бросил небрежно документ на столик у двери и сказал со злостью:
– Скажи спасибо Аббасу. Из-за тебя мы рисковали.
Муниф кивнул машинально. Запер за боевиком хлипкую дверь съемной квартиры и почувствовал, что вот-вот упадет. У него опустилась голова и руки повисли плетьми, словно из него вынули сразу все кости и мышцы. Он стоял так несколько минут, боясь сделать шаг и потерять сознание. Оно ему еще было нужно, чтобы сообразить, стоит ли тут же сбежать или лучше не дергаться, как советовал Салим. Позвонить знакомым Джазима, чтобы подыскали другую квартиру? Или пойти на ближайший базар и там найти того, кто сдаст на несколько дней квартиру или хоть комнату?