Сын Йемена - стр. 14
Первым звоночком грядущей для Йемена катастрофы стала попытка самосожжения очередной жертвы западной пропаганды, экзальтации, умелой работы психологов спецслужб, обрабатывающих молодежь через соцсети. В случае с Йеменом и с его безграмотным населением такая пропаганда велась в том числе и через культурные центры, в мечетях, везде, где только можно.
В начале 2011 года произошло самосожжение таксиста из Адена. Такой же акт предварял события в Тунисе. Это могло бы выглядеть как жест отчаяния – из-за нищеты и тирании несменяемой власти, если бы перед этим не была проведена капитальная психологическая обработка и материальная. Уже подготовленные и накачанные морально-психологически люди вышли на улицы Йемена, как и в Тунисе, Иордании и Алжире, практически одновременно с египетскими волнениями. Все происходило после Нового года немусульманского мира, когда европейская и западная общественность еще шуршит обертками бессмысленных подарков, находится в расслабленном состоянии и не слишком возбуждается по поводу арабских беспорядков. Да и что им эти арабы – народ дикий и никчемный по их представлениям! Кто из правозащитников будет вопить о гуманитарной катастрофе! Даже если кто-то и воспылает желанием, ему закроют рот руками с пальцами, унизанными изумрудными перстнями, какие носят шейхи, и не только. Им мало своей нефти, нужен еще удобный и спокойный проход по Баб-эль-Мандебскому проливу, без пиратов, контроль над всеми территориями, присоединение их к королевству.
Два года Йемен лихорадило. Одна «пятница гордости» сменяла другую «пятницу толерантности», за ними следовала «пятница ухода» – манифестации. По митингующим стреляли снайперы, принадлежность которых приписывали Салеху, а на самом деле наемники, оплачиваемые из тех же источников, из каких снабжали демонстрантов. Снайперы «тирана», трупы невинно убиенных – все это было нацелено на активизацию нового витка противостояния, усиление градуса всеобщего негодования.
Так называемую оппозицию финансировал Катар, и не только. Все соседи норовили подлить масла в огонь. Салех обвинял в организации беспорядков и США, и Израиль, но он уже упустил власть из рук в тот момент. Да и зависело ли что-нибудь от него, или Саддама Хусейна, или Каддафи? Они стали разменными пешками на шахматном поле больших игроков, хотя сами считали себя уж если не игроками, то ферзями, способными на многое в этом мире.
Муниф никогда не стремился в ферзи, он согласен был на роль пешки, ну в самом лучшем случае слона, офицера, которым, собственно, и являлся. Так легче всего удавалось выжить в сложившейся обстановке.
…Мухи на потолке сменили диспозицию, напоминая карту звездного неба. Муниф сонно прикрыл глаза, и тут же под веки заползли бородатые боевики, избивавшие его, стена с лозунгом, под которым могли подписаться почти все арабы, в том числе и хуситы. Затем откуда-то предательски добавилась стираемая им тщательно все эти годы картинка из прошлого: окровавленные камни дороги, носилки, на которых тело брата, его белые судорожно сжатые пальцы, на одном из них платиновый перстень с коричневым агатом с розовыми прожилками…
Вздрогнув, Муниф проснулся, сел, вытирая пот с лица. Давно он не вспоминал тот день, запрятав это воспоминание поглубже. Он подумал, что весьма предусмотрительно не взял с собой в Идлиб перстень, а оставил его на работе. Благо в его распоряжении имеется отдельный кабинет с сейфом в генштабе Йемена.