Сын Петра. Том 2. Комбинация - стр. 5
Петр подался вперед.
Остальные тоже оживились.
– Одна беда, – после затяжной паузы произнес Алексей, – чем с ними торговать? Пенькой? Дегтем? Лаптями? Англичане, чай, иные товары везут. Прежде всего мануфактурные. А как нам приумножить сии мануфактуры, ежели не решить крестьянский вопрос? Людям ведь жрать нечего. Себя прокормить не могут толком. А тут еще работники мануфактурные. И много. Их чем кормить?
Тишина.
– Полагаю, что, ежели все по уму порешать да уважаемым людям вступить в долю торгового того кумпанства или мануфактур, прибыли в кошель им капнем много больше, чем спуская с крестьян три шкуры. И дело не в человеколюбии. Это просто выгоднее.
– Ладно. Подумаем… – подвел итог беседы государь.
Остальные степенно покивали.
Алексея, впрочем, удовлетворил такой исход. Он и не надеялся, что кто-то сразу побежит и станет разбираться с такими вещами. Главное – посеять зерно сомнений и заставить задуматься.
Собрание это закончилось.
Все разошлись.
А Петр Алексеевич уже через час оказался в гостях у патриарха.
– Я не знаю, как на это все реагировать. Понимаешь? Смотришь – ребенок. Слушаешь – старик. Что за нелепость? Да еще все эти знания. Мне кажется, что он многое знает непонятно откуда. И такие вещи, от которых мурашки по коже.
– Неисповедимы пути Господа нашего, – пожал плечами Адриан.
– Ты мне это говоришь? – раздраженно спросил царь.
– Другого ответа у меня нет.
– Так найди мне ответ! Нормальный ответ! Ты патриарх или где?
– Предлагаешь напроситься к Всевышнему на прием да попросить разъяснений? Ты погоди. Мне недолго осталось. Только одна беда – оттуда не возвращаются. Рассказать тебе не смогу.
– Вот только не надо… не надо все это… – скривился царь.
– А как надо?
– Может быть, правы раскольники? А? И нынешняя церковь уже не та, что прежде? – скосившись, поинтересовался царь.
Адриан нахмурился, скорее даже почернел ликом. Впрочем, промолчал. Петр же продолжил:
– Неужели церковь за тысячелетнюю историю свою ни с чем подобным не сталкивалась?
– Зачем тебе ответы? Али сын бывший нравится больше, чем нынешний?
– Отчего же? Нарадоваться не могу. Но в иные моменты страшно становится. Вдруг это происки Лукавого? Вдруг он нас куда затягивает, втираясь в доверие? Стремится всех сгубить и церковь изжить. Понимаешь? Найди ответы, старик! Найди! И не вот такие пустые фразы, а так, чтобы ясно стало, что к чему.
– Ты слишком многого от меня хочешь. Проникнуть в замыслы Всевышнего не всегда в силах смертных.
– Может быть, дело не в силах смертных, а в тебе? Может быть, это ты не справляешься? Может быть, церкви нужен иной патриарх? Подумай. В этом деле отсидеться тебе не получится, как тогда во время заговора и бунта.
Андриан вскинулся было что-то ответить, но осекся.
– И церкви не получится отсидеться. Я ведаю о том, что ты о заговорщиках знал. И не донес.
– Тайна исповеди.
– Болтать-то мне не надо. Исповеди…
С тем и удалился.
Царевич же тем временем вернулся к себе.
Разговор этот совершенно его вымотал. Очень сложно было объяснять людям, что они дураки, и стараться не указывать на это прямо. Никто ведь не любит себя чувствовать таковым. Даже если это так.
Оттого выжали его сии дебаты словно тряпку, что бабы на реке после стирки крутили в две, нет, в четыре пары рук. До треска. Чтобы даже капелька лишняя не наворачивалась.