Сын Петра. Том 1. Бесенок - стр. 25

Слуга открыл перед Алексеем дверь.

Он вошел в помещение предельно напряженный и готовый в любой момент действовать. Как угодно. Хоть в окошко прыгать, уходя от прямой угрозы. Однако обнаружил внутри только тетю, беседующую с мамой. Приватно. Потому что здесь больше никого и не имелось. Причем вид у них не был враждебный или конфликтный. Да, на подружек они не походили, но и не шипели друг на друга.

– Мама? – удивленно спросил он, как-то даже растерявшись.

– Сынок! Рада тебя видеть.

– Я тоже, – без всякой радости в голосе ответил парень.

– Я соскучилась.

Алексей промолчал. Вступать в эту игру он не собирался.

Тетя, выждав паузу, произнесла:

– Присаживайся. Мама хочет с тобой поговорить.

– О чем же? И зачем такая таинственность? Я уже подумал, что меня собираются посвящать в рыцари кислых щей.

– Почему сразу кислых щей? – улыбнувшись шутке племянника, спросила тетя. – Может быть, сбитня? Он ведь тебе нравится больше.

– Я хочу, чтобы ты вернулся домой, – встряла Евдокия Федоровна.

– Благое желание, но нет. – ответил Алексей. И, обращаясь к своей тете, хотел продолжить развивать глупую шутку, однако мама скороговоркой выпалила:

– Я пообещала твоей тете, что у тебя будет все потребное для учебы. И учителя, и книги, и мастерская.

– Мам, зачем ты меня обманываешь? Или ты думаешь, что я не знаю о вашем желании устроить изгнание демонов из меня? Отчитка или экзорцизм. Так это, кажется, правильно называется? Ты удивлена? Отчего же? О том, что вы обсуждали на семейном совете, уже даже золотари в Москве знают. У Лопухиных ведь язык без костей. Ну или, скорее, без мозгов, потому что они треплют им где попало. Иной раз даже думается, что улицу им мести много лучше, чем метлой.

Евдокия Федоровна замерла с открытым ртом. На полуслове. Слова сына застали ее врасплох.

– Что случилось? Я все испортил? – нарушив неловкую паузу, язвительно спросил Алексей.

– Ты все не так понял…

– Что именно я не так понял? Я изменился. Это факт. Вас это пугает. Это тоже факт. И вы думаете, что я одержим. А потому полагаете, что меня нужно спасать. Что я понял не так?

– Это для твоего же блага.

– Ах вот уже как? Сначала недоговариваешь. Потом отрицаешь. Теперь оправдываешься. На что ты рассчитываешь, мам? Нет. Я тебе не верю.

– Родной матери?

– При чем тут это? Ты ведь меня уже обманывала. Что помешает тебе это сделать вновь?

– Сынок… Я же твоя мать. Я же не желаю тебе дурного.

– Не желаешь? Допустим. Докажи.

– Как?

– Вот ты говоришь, что сделаешь все для моей учебы. А раньше нос воротила от немецкой учености, называя ее еретической. Докажи, что теперь нос не воротишь. Надень вместе с тетей Натальей немецкое платье, и давайте отправимся втроем на Кукуй. Погуляем там. Пообщаемся с людьми. Посмотрим, как они там живут, чем дышат.

– Но это же безумие! – воскликнула царица.

– А не безумие отдавать родного сына палачам по надуманным причинам?

– Каким палачам? – опешила царица.

– По словам этих болванов, бес ведь во мне сидит матерый. И скорее всего, молитвами его не вытравить. Так что нужно будет принимать более серьезные меры. Сажать меня на хлеб и воду. Применять пытки для ослабления беса. Дыбу, порку и прочее.

Алексей врал, вплетая вымысел в правду, целенаправленно атакуя своих «потерявших берега» родичей и вынуждая их переходить от нападения к оправданиям.