Сын маминой подруги - стр. 12
Да, что-то очень-очень приятное. Уля чувствовала, как это мягкое поглаживание веником нравится ей все больше и больше. И даже будит в теле какое-то странное томление, будто…
Поглаживание сменилось звонким шлепком.
– Ай!
– Нет, это еще не ай. Дыши, как я сказал. И по возможности молчи.
Ульяна пыталась молчать. Пока веник шлепал не сильно. А потом удары стали усиливаться. Спина, ягодицы, ноги. Сверху вниз, снизу вверх, бока. Ей казалось, что дышать уже нечем. Но и кричать тоже не получалось, не хватало воздуха.
Было не больно, нет. Было очень горячо. Наконец, Ульяне стало казаться, что еще чуть-чуть – и она просто закипит.
– Все, хватит, – Уля попыталась приподняться на локтях.
– Не хватит.
И, будто мало этих коротких, приказным тоном сказанных слов, ее еще и прижали за шею обратно к полке.
Сначала Уля задохнулась возмущением. А потом – чем-то другим. Каким-то острым непонятным чувством, которое вызывала крепкая мужская ладонь, удерживающая ее за шею.
Так, это что такое?!
Ладонь исчезла, а сумбур в мыслях – остался. Нет, так нельзя. Но… Наверное, она впала в какой-то транс – горячий воздух, ритмичные шлепки по всему телу и… И само тело как-то странно теперь на все это реагировало.
– Переворачивайся. Буду с другой стороны парить.
Он это, мать его, серьезно?!
– Мне достаточно, – в этот раз Уле не стали мешать вставать. Но она почему-то не торопилась подниматься, лишь приподняла голову с локтя. Поворачивать лицо она не хотела. Смотреть на Захара – тоже.
И уж совершенно точно она не позволит ему смотреть на себя голую спереди. Ладно, по заднице он ее отлупил веником. Но на этом – все.
– Ложись на спину, – раздался все тот же практически невозмутимый голос. – Грудь и лоно руками прикрой.
Лоно?! Где он, мать его, выкопал это слово – лоно?! Пока Ульяна размышляла над этим, безусловно, самым важным в данный момент вопросом, ее подняли за плечи и посадили на полку. Подняли не резко, аккуратно, даже голова не закружилась. Ульяна могла смотреть только в лицо Захару. Она себе просто запретила смотреть куда-то еще. И он тоже смотрел ей только в лицо.
Захар был румяным, именно румяным, не красным, как вареный рак. Выражение глаз не разобрать. И шапка куда-то делась.
– Тебе… тебе не жарко? – вдруг почему-то спросила Ульяна.
– Да что ты все за меня переживаешь и спрашиваешь – не холодно ли мне, не жарко ли мне, – каким-то непонятным тоном, будто с раздражением даже ответил Захар. – Мне нормально. Нет, мне просто отлично. – А потом легко толкнул ее в плечо ладонью. Аккуратно, придерживая за спину, опустил. – Вот так.
Вот так. Вот как?! Как она оказалась лежащей на спине, голая, перед голым мужиком, прикрываясь только двумя собственными руками.
Два часа. Конечно, все дело в двух часах. Через два часа уже можно. Твою мать… Ой, что бы сказала на это мама…
Теперь прикосновения веника были совсем другие. Сначала он гладил. Потом шлепал. Но совсем иначе, не так, как со стороны спины. Легко пошлепывал, будто скорее ласкал. От этого непонятное томление в тело вернулось. И снова этот странный будто транс, но какой-то другой. И глаза открывать не хочется. И не хочется, чтобы это прекращалось. И внезапно вдруг захотелось опустить руки. Открыться.
– Все, – раздалась хриплое. Ульяна разомкнула веки и поняла, что фигура Захара у нее расплывается перед глазами. Она смутно видела, как он протягивает ей руку. – Давай помогу.