Сыграй на цитре - стр. 34

Моя голова кажется огромной, как перезрелая дыня, которая вот-вот расколется. С моих губ срывается тяжелый стон.

– Поговори со мной, Зефир.

С какой стати я должна это делать?

– У тебя есть сестра? – Пусть личный вопрос заставит его замолчать.

– Нет, – отвечает Ворон. Он звучит как будто издалека. – Но у меня была подруга детства, которая мне как младшая сестра. Мы почти все делали вместе. Сочиняли пафосные стихи. Дискутировали о смысле жизни. Увивались за одними и теми же господами и дамами.

– Это мило. – Я бы хотела, чтобы моя сестра была похожа на не-сестру Ворона. – Это очень мило…

Слуга возвращается с бронзовым чайником. Ворон наливает.

– Вот, – говорит он, придвигая ко мне дымящуюся чашку. – Выпей чаю.

Чашка звенит, когда я кладу руки на стол, из последних сил поднимаясь на ноги.

– Мне нужно идти.

– Куда?

– К Цикаде. – Я осознаю, что мое тело держится только благодаря разуму, губы шевелятся, произнося слова, о которых я не думаю сознательно. – Война будет затратной независимо от того, кто ее ведет. Для империи будет лучше, если я смогу убедить Юг сдаться, не вступая в сражение.

– Я чуял, что мы слишком задержались с нашим визитом.

– Тогда оставайся здесь и жди моего возвращения.

Ворон хватает меня за локоть. Силой разворачивает меня по направлению к себе, и я наваливаюсь на него. Я хватаюсь за его руки и поднимаю взгляд.

Он не реагирует. Просто смотрит на меня сверху вниз, по его плечам рассыпаются его черные волосы, губы приоткрыты, когда он переводит дыхание. Он все еще выглядит болезненно – миска бульона из костного мозга пошла бы ему на пользу, – но и божественно, с этого ракурса. Красивый, думаю я, прежде чем осознаю, что, возможно, я больна, учитывая, что у меня троится в глазах.

– Тебе действительно стоит выпить чаю, – говорит он, и я отпускаю его.

– Я не хочу чаю.

Но я не успеваю далеко уйти, как чувствую, что мне нужно отдохнуть.

Я дрожу. Я не должна дрожать в эту летнюю жару.

Ворон догоняет меня.

– Может быть, не сейчас, но через час ты пожалеешь, что не сделала этого.

Через час. Моя рука, когда я ее поднимаю, по тяжести могла бы сравниться с бревном. Со мной что-то не так, и это не только потому, что я болезненно реагирую на встречу с Ку. У меня притуплены мысли, когда Ворон снова усаживает меня. Он наливает свежую чашку чая и обхватывает моими руками теплый фарфор.

Пей, говорят его глаза.

Пей, а иначе…

Апатия. Тошнота. Лихорадка. Он так настойчиво хочет, чтобы я пила.

– Ты отравил меня.

Это становится очевидно, как только я обвиняю его в этом. Конечно, он отравил меня. Если бы снадобье не добралось до моей головы, я бы поняла это раньше.

– Ты бы сделала то же самое, – говорит Ворон как ни в чем не бывало.

Умно, признаю. Отравив, он держит меня на привязи. Куда бы я ни пошла, мне придется вернуться за противоядием.

Я поднимаю чашку, руки дрожат против моей воли. Но мой взгляд устойчив, и он фиксируется на глазах Ворона поверх фарфорового ободка, пока я пью до дна.

Когда я поднимаюсь, мои ноги уже более устойчивы. Ворон не останавливает меня, и я уже почти дохожу до ступенек, прежде чем он заговаривает.

– Передай Цикаде мои наилучшие пожелания.

– Не пойдешь? – Я стараюсь казаться равнодушной. Я не должна позволять ему думать, что его общество нежелательно.

– Весьма скоро ты прибежишь ко мне.