Своя Беда не тянет - стр. 8
Появились провокаторы. Они ходили или звонили по офисам и квартирам, сообщая: «А вы знаете, сегодня в тринадцать часов ожидается сильнейший толчок, и мэрия объявила, что всем нужно эвакуироваться!» Люди выскакивали на улицу, на ходу названивая по мобильникам всем друзьям и знакомым: «Ты ещё не эвакуировался?! Срочно уходи из дома, сейчас будет самый сильный толчок!» Работа встала, учёба замерла. Все или готовились к эвакуации, или эвакуировались, или приходили в себя от эвакуации.
Я тоже поддался этому зверю – панике. А как не поддаться, если все вокруг твердят, что эпицентр рядом, что на Алтае разрушения, а в нашем городе полно домов с огромными трещинами? Местные СМИ, правда, вскоре поняли, что перегнули палку, и бросились успокаивать народ с привлечением в программы сотрудников МЧС. И даже объявили охоту на провокаторов, но…
Целую неделю в школе занятий практически не было. Учителя и ученики слонялись вокруг школы одетые, с сумками, ожидая самого сильного подземного толчка в истории Сибири. Младшие дети иногда затевали игры, старшие балбесничали и в результате разбредались по домам.
Сначала я игнорировал это ставшее модным действо – эвакуацию, оставался в школе, чинил что-нибудь или проверял тетради, но потом стал выходить вместе со всеми.
– Петька-Глеб, тебе что, жить надоело? – спросил меня как-то Владимир Ильич Троцкий – директор школы, натягивая на ходу чёрную трикотажную шапочку, делавшую его похожим на боевика.
Я подумал и решил: нет, не надоело, очень даже не надоело мне жить. Я взял с собой толстую тетрадь с планами уроков и… эвакуировался. И провёл урок истории на улице. Десятый «в», конечно, не обрадовался, но недовольства не выразил. А зачем недовольство выражать, если через год в институт поступать, а пустоты в голове больше, чем знаний. По моему примеру скоро и другие учителя стали проводить на улице опросы и объяснять новые темы. Землетряс землетрясом, а программа программой, её за день потом не нагнать.
Прошла неделя, началась вторая. Беда не звонила и не появлялась. Не появлялась и не звонила. Я её понимал – ей было на что оскорбиться. Не от каждой мужик убегает с балкона четвёртого этажа в одних штанах.
Рон ко мне тоже не прибежал. Наверное, ему есть, чем питаться. И имя, которое дал не я, его больше устраивает. Будем считать, что делёж детей и имущества закончился в пользу Беды. Ведь из детей и имущества у нас только собака и кактус.
В тот день всё пошло кувырком.
С самого утра. Нет, с ночи. Не заладилось, как принято говорить, чтобы усилить впечатление неотвратимости.
Ночью я почему-то ворочался и не мог заснуть, хотя с тех пор, как я вернул себе своё настоящее имя и из Петра Петровича Дроздова превратился в Глеба Сергеевича Сазонова, я спал всегда хорошо. Просто отлично я спал. Только касался подушки, и меня не было до тех пор, пока Беда не тыкала меня утром в пятку своим электрошокером. Правда, она уверяла меня при этом, что в шесть я уже погулял собаку, но, думаю, она врала, чтобы выставить меня идиотом.
Но той ночью я почему-то не спал. Я долго ворочался, потом встал со своего лежака и выглянул в маленькое окошко сарая, отодвинув газету, выполнявшую роль занавески. Хилый месяц за полторы недели превратился в полную, наглую луну, но я не нервная дамочка, которая плохо спит из-за полной луны. Я ничего себе парень, почти два метра ростом, весом под сто килограмм и физической подготовкой такой, что хоть завтра устроюсь в спецназ. Я не нервная дамочка, но вдруг себя ей почувствовал, стоя у окна в своём сарае, залитым светом полной луны. Теперь я думаю, может, это и есть то, что называется – предчувствие? Но я не силён в тонких материях и тогда подумал, что просто замёрз. Моё красное стёганое одеяло – подарок одной классной дамы – абсолютно не грело, когда температура на улице опускалась ниже пятнадцати градусов. Я достал из-под кровати ворох газет и растопил буржуйку. В тепле всегда хочется спать. Я снова лёг, но понял, что ни согреться, ни заснуть не могу. Я ворочался, крутился как слон на своём лежаке и решил, что если не встану, то он подо мной развалится: не выдержит такого подвижного пресса. Я встал и решил выпить кофе. Раз уж не спится, нужно взбодриться. Я всё перерыл в шкафу, но все банки с кофе оказались пусты. Не заладилось, как принято говорить, и точнее не скажешь.