Своя Беда не тянет - стр. 31

– А я-то чем помочь могу?

– Давай, ты будешь моим мужем!

– Давай! – слишком поспешно обрадовался я.

– Который внезапно вернулся с зоны, – также поспешно договорила она.

– Почему с зоны?..

– Ну, тогда они испугаются, – не очень уверенно предположила она. – Девственницы всё-таки! А тут мужик в доме, да ещё уголовник!

Я вздохнул и снял куртку, в которой парился до сих пор.

Ясно, она решила попугать мною невинных девушек. Очень, очень лестно.

– А где они, хлопковые девчонки-мусульманки?!

– Сейчас придут. На рынке местном торгуют. Носочки, платочки, всякая дребедень. Какой-то особо дешёвый хлопок, пенсионеры с руками отрывают.

Я поискал глазами, куда пристроить куртку.

– Давай, – протянула она руку. Никогда раньше она не старалась мне помочь, глядишь, ещё ботинки расшнурует.

Я отдал куртку, и она, переступая длинными ногами через баулы, как цапля на охоте, пошла в прихожую.

Вернулась Беда сильно повеселевшая и без соплей.

– Ну и как? – она потрясла у меня перед носом вонючей бутылкой с мешком и напёрстком. Я вспомнил, что когда началась эвакуация, я, одеваясь, сунул бутылку в безразмерный карман.

– Что – как?! Ты обшмонала мои карманы?

– Ага! – она так интенсивно кивнула, что очки чуть не свалились с её носа. Беда подхватила их мизинцем и уставилась на меня весело, как Питров на допросе.

– Ага, ага! Искала любовные письма, а нашла «ракету»! Ты балуешься ганджубасом?

– Я балуюсь педагогикой. Давай, объясняй, что это такое и с чем это едят.

– Сейчас! – она бросила бутылку на свободный угол стола и снова умчалась в коридор, перескакивая через тюки. Я услышал, как хлопнула входная дверь.

Пришла она быстро, я едва успел споить Рону свой сладкий чай.

– Значит так, – она вертела в руках маленькие бумажные пакетики. – Это – «ракета». – Она потрясла у меня перед носом вонючей бутылкой. – Это – боеголовка. – Она пальцем ткнула в напёрсток, вставленный в горлышко. – Это – ганджубас! – Она потрясла бумажными пакетиками у себя над головой, будто угрожая высшим силам за мою непонятливость и тупость. – Ганджубас!

– В каком смысле?

– План!

– Чего?

– Не придуривайся!

– Не выделывайся!

– Каннабис сатива! План, трава, марихуана, анаша, блин! Ганджубас – по-цыгански! Ты что, только что из пансиона благородных девиц?!

– Откуда в твоём доме наркотики?!! – заорал я так, что посуда зазвенела.

– О, господи! – она заткнула уши руками. – Наркотик! Детская забава. Привыкание не больше, чем к шоколаду! И не в моём доме, я у Серёги-массажиста, соседа, стрельнула. Сам же попросил-наехал: как это работает, с чем это едят?!

– В мои времена у соседей стреляли соль…

– Твои времена прошли, ты прокис, устарел, покрылся плесенью. Пол-Европы признало: конопля – двигатель культуры. Очень скоро она заменит человечеству еду, лекарство, топливо, одежду, жильё и книги! Ты отстал! Наркотик!

Я подавился возмущением и стал смотреть, как она засыпает траву в напёрсток и поджигает её. Заправским жестом босой ноги она наступила на верёвку, привязанную к мешку, и потянула бутылку вверх. Со смачным чпоком бутылка наполнилась дымом.

– На, глотни, – протянула она агрегат.

– Ты что, сдурела?!

Она ртом запечатала горлышко и вдохнула дым. Пакет со звонким треском втянулся обратно в бутылку

– Эй! – крикнул я. – И частенько ты этим занимаешься?!!