Своенравная добыча - стр. 24
Поначалу ничего не происходило, затем ко мне подошла женщина в возрасте княгини Мильданы и принялась развязывать верёвки, помогая себе ножичком.
— Эх, и накрутили-то узлов, навертели! — пробурчала она. — Устала? Ничего, сейчас отмоешься, распаришься в горячей водичке, и всё пройдёт!
— Я не хочу… — отказалась я, но та строго качнула головой.
— Как это не хочешь? Вот ещё удумала спорить! У тебя грязь на шее и репьи в волосах!
Меня проводили в другую комнату, где уже наготове стояла большая деревянная бадья, почти доверху наполненная водой. Я действительно чувствовала себя чумазой после дороги и леса, но мыться здесь? В незнакомом месте, в присутствии чужого человека?
— Раздевайся уже! — всплеснула руками женщина. — Чего я там не видела? Или помочь?
— Не надо… — отказалась я.
Расстёгивая платье, рассматривала мою тюремщицу. Та не выглядела злобной — обычная замотанная женщина вроде одной из наших поварих. Приземистая, некрасивая, с крючковатым носом, обветренной смуглой кожей.
Может, она сможет мне помочь?..
Однако стоило мне об этом заговорить, как меня не больно, но обидно шлёпнули по губам.
— И думать не смей! Угодила сюда, так обратного хода нет! Захлопнулась клетка за птичкой!
— Но так же нельзя!
— А ты думала, откуда рабы берутся?
— Ну… — растерялась я. — Рождаются ими? Их привозят из других стран?
— А то в других странах не люди живут! Ты и сама на местную не похожа! Давай полезай, покуда вода не остыла!
На пол упала последняя деталь моего гардероба, и я шагнула в воду. Та мягко обволокла тело, снимая боль в мышцах. Не слушая моих возражений, женщина принялась намыливать и тереть грубой мочалкой мою спину.
— Что делать-то умеешь? — осведомилась она, распутывая мои волосы.
— Читать, писать, музицировать, — перечислила я то, чему меня учили во дворце. — Могу список блюд составить. Готовить… не умею. Зато целебные мази и отвары делаю, — добавила я, порадовавшись тому, что утром не забыла о кровоостанавливающей траве. Кажется, та подействовала, хотя живот ещё немного ныл.
— Ох, горюшко! Да я не о том спрашиваю! Мужчин ублажать обучена?
— Нет! — вспыхнула я. — И вообще… Я никогда…
— Тю! Девственница! Ладно, давай-ка домывайся сама, а потом приведём тебя в товарный вид!
Вылезать из воды не хотелось. От тепла я даже расслабилась. Если закрыть глаза, можно представить, что я дома… В дворцовой купальне. Всё как обычно, Ильма жива, и скоро нас позовут ужинать.
Но вернулась всё та же женщина с более молодой помощницей, и мне пришлось покончить с водными процедурами.
На меня надели непривычный костюм, состоящий из тугого короткого лифа, едва прикрывающего грудь, и низко сидящих шаровар из полупрозрачной ткани, к которым прилагался широкий пояс со множеством длинных подвесок. Всё яркое, пёстрое, как оперенье павлина. Даже на лицо и губы нанесли краску, чего я никогда раньше не делала. Часть волос закололи на затылке, чтобы не падали на лицо, оставив остальные пряди распущенными. Они были влажными, хоть их и хорошенько просушили полотенцем.
— Станцевать-то хоть сможешь?
Я кивнула.
— Тогда, как тебя выведут, пляши, да позавлекательней! Так, чтоб тело показать! Если не хочешь, чтобы раздели прямо на помосте.
При этих словах я передёрнулась. Она говорила так спокойно. Точно это самое обычное дело — выставить девушку на всеобщее обозрение раздетой догола.