Свидание на пороховой бочке - стр. 7
– Ага, не в постели, – я обнадежилась. – А где же?
– В магазииииии…
– В магазине? И что, они там покупали вино, продукты и презервативы для приватной вечеринки на двоих?
– Нет! – Трошкина рассердилась. – Это был ювелирный магазин!
– О… – растерялась я.
– Ты прекрасно знаешь Зяму, и я тоже его знаю, как облезлого! – горячо заговорила Алка.
– Как облупленного, – машинально поправила я, слегка поморщившись.
Мой брат, конечно, негодяй, но он нисколько не облезлый. Зяма настоящий красавец – это у нас фамильное.
– Мы Зяму знаем и понимаем, что довести отношения с ним до витрины с золотыми кольцами может далеко не каждая женщина! – продолжила Трошкина.
– Редкая птица долетит до середины Днепра, – согласилась я и присела на стульчик рядом с Алкой.
Черт побери, неужели Зямка решил жениться не на Трошкиной, а на какой-то совершенно посторонней бабе, о которой я ничего не знаю, кроме того, что она въедет в нашу семью на красном «Пежо»?!
– Так что ты о ней знаешь? – прочитала мои мысли подружка.
– Ничего, – неохотно призналась я. – Совсем ничего! Но это дело поправимое.
Я встала и забросила на плечо свою сумку, как вещмешок.
– Вставай, Трошкина! Бери шинель, пошли домой! Мы еще повоюем за твое счастье!
С Алкой мы познакомились в детской песочнице, и я ее я тоже знаю, как обле… Пардон, как облупленную.
Деморализованная Трошкина была бы мне плохим помощником в борьбе за построение новой ячейки общества с участием Зямы (но без участия посторонней бабы на красном «Пежо»).
Хорошим помощником деморализованная Трошкина была бы разве что уличному попрошайке: глядя на ее бледную зареванную мордашку, добрые люди стали бы щедрее на подаяния. Поэтому я заботливо отвела подружку к ней домой, усадила на кухне, приготовила чай и сунула в одну протянутую ручку Трошкиной дымящуюся чашку, а в другую – шоколадный батончик.
– Сиди здесь! – велела я и пошла энергично ворошить фамильное гнездо Кузнецовых.
Птенчик Зяма сидел на кухне, разинув клювик: терпеливо ждал ужина. Папуля в переднике маскировочного окраса разминал голеностоп у плиты, на которой злобно шипели и шкворчали неукротимые сковородки.
– Всем привет! – сказала, как выстрелила, я и сразу же развернулась к братцу. – А некоторым еще и вопрос: колись, братишка, что это за история с бабой на красном «Пежо» в ювелирном магазине?
Согласна, формулировка не грешила точностью. Но Зяма явно понял, о чем я, и заерзал на диванчике.
Назревающему признательному «расколу» помешала мама, явившаяся в кухню вслед за мной.
– Что случилось, кто-то въехал в магазин на машине? – по-своему поняла она.
– Машина с бабой за рулем страшнее танка! – шовинистически высказался экс-полковник папуля.
– Где танки?! – с ходу взволновалась бабуля, ворвавшаяся в кухню на маминых плечах.
Она сунулась к окну, никаких бронемашин во дворе не увидела и немного успокоилась, пробормотав по инерции:
– А я говорила, аукнется еще Крым.
– Кстати, про Кючук-Кайнарджийский мирный договор по Крыму! – встрепенулся папа, всегда готовый поделиться бесценными сведениями из оте-чественной военной истории. – Великий русский полководец и дипломат граф Петр Александрович Румянцев-Задунайский…
– О, боже, – вздохнул Зяма.
– Молись, молись, тебе придется нелегко, – зловеще пообещала я. – Я вырву из тебя правду каленым железом!