Свидание на пороховой бочке - стр. 9
– Подержи. – Братец сунул свой стакан мне в руку, первым ворвался в мою комнату и бесцеремонно рухнул на диван.
– Встать, суп идет! – потребовала я, имея в виду папулину бурую чичу, она же морада.
От нее так или иначе необходимо было избавиться как можно скорее, чтобы наш родной кулинар не подумал, будто мы преступно пренебрегли дегустацией.
– Открой окно и закрой дверь!
– Понял.
Зяме не надо было объяснять, что именно я задумала.
Братец распахнул окно, закрыл и придержал своим телом дверь, а я перегнулась через подоконник и выплеснула жижу из стаканов с восьмого этажа, целясь в клумбу, на которой тетя Даша из пятой квартиры выращивает декоративные подсолнухи.
Кто не знает, исторически это растение родом из Южной Америки, значит, должно быть совместимо с перуанскими жидкостями в ассортименте. Авось, солнечные цветочки переживут однократный полив свежей чича-морадой.
– Все не выливай!
Зяма в два прыжка подскочил ко мне и с сожалением посмотрел на пустые стаканы.
– Эх… Считай, напросились на добавку! Папуля решит, что нам понравилось, и нальет еще.
– Польем подсолнухи еще раз. – Я пожала плечами, закрыла окно и поправила занавеску. – Все, Зяма, садись и не отвлекайся на ерунду. Разговор у нас с тобой будет очень серьезный. Что это за новая баба на красном «Пежо»?
– Красный «Пежо», красный «Пежо», – забормотал братец, как бы напрягая память.
– Новая баба, новая баба! – сместила акцент я. – Кто она такая и почему вы с ней гуляли в ювелирном магазине?
– Ах, ЭТА баба!
Зяма не то изобразил, не то действительно испытал облегчение.
– Это моя клиентка, Тамара Руслановна Кулишевская, владелица сети гомеопатических аптек. Я оформляю ее новую квартиру.
– Кольцами?
– Стразами! У нее в межкомнатных дверях будут витражные стекла с камушками, и вот по поводу размеров этих камушков мы с Тамарой Руслановной никак не придем к единому мнению. Она хочет вот такие! – Зяма пальцем начертал в воздухе ромб размером с воздушного змея. – А я говорю, что это будет китч!
– И вы пошли в ювелирный, чтобы выбрать камушки? – недоверчиво уточнила я. – Вы что, бриллиантами будете двери обклеивать?!
– Зачем бриллиантами? Кристаллами Сваровски.
– То есть жениться на этой самой Тамаре Руслановне ты не собираешься? – еще раз уточнила я. – Трошкина зря испугалась, что ты ей не верен?
– Она нас видела? – Зяма сморщился. – Ой-е-ей, как плохо…
– Не переживай, я сама поговорю с ней и все объясню, – пообещала я, преисполнившись симпатии к братцу, который, оказывается, вовсе не такая скотина, как мы с Алкой подумали.
Мне даже стало совестно, что я в нем усомнилась.
– Пойду к ней прямо сейчас! – Я потянула на себя ручку двери и увидела на пороге папулю с подносиком.
– Кому добавки? – провозгласил он.
Я оглянулась на Зяму – он сморщился – и проявила благородство:
– Давай, я Трошкину угощу.
Папа любезно открыл и придержал мне входную дверь, и я поплыла вниз по лестнице с чича-морадой навынос. Трошкина уже успела запереться. Много лет подружка вовсе не имела похвальной привычки закрывать дверь на ключ изнутри, но мой братец перевоспитал ее в одночасье.
Как-то раз он ввалился в квартирку Аллочки без спроса и стука, в момент, когда хозяйка гнездышка имела некондиционный вид общипанной курицы. На лице у Трошкиной было кровавое месиво клубничной маски, на голове – лакированный термитник маски масляно-медовой, а на талии – пухлый, как спасательный круг, пояс для похудения. Все вместе преобразило милую Аллочку настолько, что Зяма, охнув, пробормотал: